Вот и свела нас судьба (детство в серых тонах)… - Анатолий Н. Патман

Помимо гимнастики и борьбы, некоторое внимание я уделил и фехтованию. Дома нашлись кавалерийский палаш и пара шпаг от отца. И они прекрасно сохранились. Жаль, что некому было меня учить, но всё-таки Архип с Симоном, деревенские мальчишки и сам Михаил Петрович время от времени составляли мне компанию. Вот и рубились мы с первыми просто палками. Настоящие сражения, как в древние века, проводили. А вот с управляющим мы пытались фехтовать уже с настоящим оружием. Конечно, осторожничали, и от недостатка умений мало что получалось, но ведь всё равно пытаться надо было. Как князю, фехтование мне могло сильно пригодиться.

Конечно, все игрушки, изготовляемые в нашей мастерской, являлись нашей собственностью. А работникам было положено в месяц по десять рублей и ещё и дано обещание на десятую долю от продаж. Чтобы интерес был. Кстати, Никита так и остался главой мастерской с двадцатью рублями в месяц. Столько же получал и его отец. Оплата Михаила Петровича и слуг в имени выросла два раза. Мы и Агафье Николаевне стали платить, и даже двадцать рублей в месяц. Хотя, не просто так. Она теперь стала учительницей нашей маленькой школы, конечно, пока, ага, неофициальной. Просто что-то типа кружка по рукоделию и игрушкам. Дети крестьян из Берёзовой горки, изьявившие желание, в том числе и девочки, могли приходить к нам в имение и обучаться грамоте. Пока только немного читать и писать на русском, считать. В общем, самое начало. Жаль, но и этого они не умели. Как и их родители. И, конечно, точно могли на уроках труда обучаться рукоделию, в том числе изготовлению матрёшек и шитью кукол. Ткани и нужные материалы мы решили закупать в достатке, и наша швейная машина оставалась в имении. Нам уже и вторую привезли, и точно такую. А ещё немало ткани разных видов и прочих материалов. Уж шить Агафья Николаевна умела хорошо. И разные инструменты для изготовления матрёшек были куплены. А учить будущих работников будет уже Никита. Ему на это пару рублей в месяц сверх положили. Кстати, и управляющему тоже.

Под школу мы выделили одну большую комнату под класс, вторую — под кухню, трапезную и комнату отдыха, и третью отвели под раздевалку. Да ещё, загородив угол, на всякий случай поставили там кроватку. Чтобы дети, кто сильно подустал, конечно, малыши, немного могли и поспать. Мебель, что не хватало, изготовили сами же крестьяне. Книги и письменные принадлежности у нас имелись, и многое мы докупили с большим запасом. А ещё и решили, что без обеда и лёгкого полдника детям в школе не обойтись, и расходы на это взяли на себя. Конечно, и съестные припасы будут заготовлены в достатке. Не зря же только что поставили второй амбар с большим погребом и ледником. И, главное, что наш управляющий с женой охотно согласились нести дополнительные обязанности по школе.

Вообще, в имении мы полностью оторвались от всей прежней жизни. Близких друзей и знакомых у нас и в Петербурге не было. Никто к нам и писем не писал, и мы сами тоже. Нет, в конце июня Модест Петрович всё-таки прислал нам одно письмо и сообщил, что пока находится в Москве по делам. У нас в квартире жил поэт Иван Захарович с женой и высказывал через него нам благодарность. Но они в Петербурге только до августа. Фёдор Осипович отправился на лето куда-то за границу, вроде, в Вену. Кстати, и Пётр Ильич тоже, но уже на лечение во Францию. Вот Александр Порфирьевич не мог никак оторваться от своих медицинских и химических дел и точно находился в Петербурге. Конечно, мы сразу же отправили ответ, рассказав без утайки о всех наших делах. Второе письмо написали уже в конце июля, но в Петербург. Всё равно найдут и передадут.

Но что наши дела по сравнению с тем, что творилось в мiре? Многие новости доходили и до нас. Больше всего, и даже крестьяне, вовсю обсуждали войну Сербии и Черногории с Османской империей. Как раз в конце июня сами и объявили. Я уже знал, что проиграют. Всё же силы не равны. Не стоило им начинать войну сейчас. Явно ведь власти Сербии и Черногории понадеялись на поддержку других стран и вообще не захотели прислушаться к России. И, как ни жаль, события развивались в том направлении, что подсказывала моя память. Значит, скоро может состоиться и русско-турецкая война! Жаль, но сербы и черногорцы, потом и болгары, как бы и славяне и первейшие друзья русских, но у верхушек этих народов и интересы во многом и почти никогда с интересами России не совпадали. Тоже больше Западу в рот глядели и, бывало, и пакостили. Особенно верхушка Болгарии. Вплоть до участия в войнах против. Если так подумать, то за них уж и вступаться особого смысла не имелось.

Конечно, из-за своих знаний я немного по-другому относился к разным событиям. Но внешне это никак не проявлялось. С другой стороны, у нас тут и в имении своих забот хватало. Больше отвлекло меня и сильно порадовало нежданное письмо княжны Татьяны. Как раз в конце июля. Конечно, на французском языке. Честно говоря, хоть и надеялся, но нисколько не ожидал ответа. И было видно, что, несмотря на всякие развлечения в Москве, девочка имела интерес и ко мне. Надо же, и родители ведь ей не препятствовали. Хотя, сами они нам ответ не написали. Правда, наша посылка была адресована именно княжне. Пусть тётя Арина и вложила вполне вежливое и деловое письмо к самой княгине Татьяне.

Конечно, мы тут же отправили княжне и вторую посылку, уже с новыми образцами матрёшек. Тоже с героями сказок о Чебурашке и Буратино, и один повести «Аэлита». Потом, и балета «Щелкунчик». И ещё и с небольшим её портретом, написанным мной по памяти. Там она получилась весьма миленькой, но задумчивой. Словно и не от мира сего, как в песенке «Принцесса». И неявный фон подходящий, и вполне сказочный, угадывался. Тётя Арина так и сказала, что княжна словно принцесса из сказки получилась.

В общем, постепенно к началу августа я нарисовал и маму, и сестёр, и даже отца, конечно взрослого. И тётя Арина, и тётя Васса, и наши слуги, видевшие их всех, подтвердили, что такими они и были. Портрет мамы у меня был написан как бы с намёком на знаменитые мировые шедевры с разными там мадоннами, правда, без младенца на руках.