Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Холера до сих пор не пришла в себя, и Шахаб снова пощупал пульс. Врач, конечно, утверждал, что всё нормально, но состояние эльфийки ему не нравилось. Ещё не хватало, чтобы она прямо сейчас отправилась на свидание с Предками! Нет, у него на рыжую имелись другие планы, и быстрая смерть во сне в них точно не входила.

Впрочем, если честно, Шахаб мог поручиться только за последнее утверждение. Он и сам толком не понимал, зачем ему сдалась эта ненормальная эльфийка и что с ней делать. Но с этим можно будет определиться потом. С этим, со всей своей жизнью…

Сначала надо привыкнуть, что эта жизнь у него есть.

Закончив устраивать добычу, он переоделся, после чего почувствовал себя еще более неуверенно и неуютно. К сцару за прошедшие часы удалось как-то притерпеться, к тому же без одежды он остался не так уж давно. А вот обувь… Босым ногам было больно ступать по камням, но хотя бы свободно, а обувь он не надевал уже года три, и к этому ощущению тоже предстояло привыкнуть. Даже лёгкие тканевые тапочки на мягкой кожаной подошве доставляли неудобство.

Зато собственные штаны и простой сцар, надетые взамен одолженных кем-то из бойцов, на нём висели. Он и не замечал, что, оказывается, изрядно похудел в плену.

— Врач нужен, — сказал Шахаб, поднявшись к брату. — Холера не очнулась.

— Найду кого-нибудь, — охотно заверил Шад: это был прекрасный повод незаметно осмотреть и брата. — Идём.

Насчёт Шахаба он уже немного успокоился. Встревоженный слишком долгим отсутствием брата, старший успел спуститься вниз и незаметно проверить, чем тот занят. Эльфийские застенки часто превращали пленников в агрессивных сумасшедших, Шад знал разные истории и последствия, так что морально готовился к любым отвратительным сценам, но брат просто мастерил кандалы из камня. Посадить эльфийку на цепь — тоже не самое адекватное поведение, но после предположений, которые посетили Шада по дороге на нижний этаж, это был повод перевести дух. Всяко не расчленёнка с пытками!

Но врача всё равно надо привести. И узнать у полевой группы, что это за эльфийка вообще? Их дом — не самое лучшее место для содержания пленницы. Вряд ли она представляла опасность или могла сбежать, но всё-таки…

Глава вторая, тревожная

— Ну ничего себе — младший! — восхищённо присвистнула явившаяся последней невысокая фигуристая орчанка Ярáя, окинув Шахаба оценивающим взглядом. — Я-то думала, это Шад — верхний предел по популяции, ан-нет! Ак-дара Шаиста, моё восхищение.

— Мальчики в отца пошли, — с удовольствием и гордостью ответила та. — Алим был замечательным мужчиной. Во всех отношениях.

Великая Мать Кулаб-тана без преувеличения сияла и непривычно много улыбалась. Шахаб её такой не помнил, разве что совсем давно, еще в его раннем детстве, а сейчас мать выглядела настолько счастливой, что ему было не по себе. И оттого, сколько переживаний доставил семье своей пропажей, и оттого, насколько сильно ему радовались сейчас. Мать и сестра буквально не отходили, сидели по обе стороны, Шарифа так и вовсе норовила схватить за локоть. Слишком много эмоций, слишком странно было выступать причиной такого оживления.

Но больше всего неловкости вызывало собственное нежелание здесь находиться. Хотелось одиночества и тишины. Уйти куда-нибудь подальше от города и от любых лиц, хотя бы даже подняться на Стену Предков. Послушать горы, почувствовать ветер… Болело горло, ныло в висках, сводило челюсть от попыток улыбаться, мешала одежда, давили ботинки, и хотелось встать со слишком мягкого дивана.

Стыдно. Ему искренне рады, его любят, Шарифа даже плакала поначалу от радости, не веря своим глазам. А он всё равно чувствовал себя чужим, словно занимал не своё место, словно ждали тут кого-то другого, не его. Стыдно и глупо, потому что он ведь прекрасно помнил родных, и любил их, и надеялся вернуться…

Немного спасало только присутствие Халика, тоже ощущавшего себя неуютно: эта неловкость их роднила, да и… Стыдно, но приятно сознавать, что страдаешь не один. Директор музея и возлюбленный Шаисты был шайтаром непубличным, молчаливым и замкнутым, его устраивало то обстоятельство, что отношения с Великой Матерью Кулаб-тана по-прежнему не афишировались и не меняли своего статуса. Кроме того, Халик опасался реакции Шахаба на его присутствие, о чём неловко пошутил в начале вечера. К сожалению, сказать прямо, что только его присутствие и не смущает молодого шайтара, тот не мог.

Ярая, которую Шад представил как свою жену, активнее разбавила тяготящую Шахаба атмосферу семейной радости, так что на неё молодой шайтар вскоре смотрел с искренней приязнью. Женитьба старшего оказалась неожиданностью, ничего подобного эльфы в лаборатории не обсуждали. Но видно было, что этим двоим хорошо вместе, и радость за брата оказалась единственным искренним светлым чувством, на которое сейчас хватало сил.

Правильным решением стало спросить, как они познакомились. Шахаба именно сейчас не очень интересовала история связи брата с официальной посланницей соседней страны, но этим вопросом удалось немного разжать тиски родственного внимания и заботы. Орчанка рассказывала бойко и с юмором, сумела немного отвлечь мать и переключить её на другие вопросы. Вовремя, а то он уже вплотную приблизился к мысли, что в эльфийском плену было не так плохо, а свобода — не столь уж важная вещь. Сам понимал, что вывод этот отдаёт безумием, но отделаться от него оказалось не так-то просто.

И ненадолго. Вскоре началось следующее испытание, обещавшее стать ещё более мучительным: семейный ужин. По дороге от лаборатории с ним поделились сухпайком, покормили и в лагере, но там не возникало никаких затруднений. А здесь…

К счастью, никаких парадных столовых и прочих ритуалов не предполагалось, стол накрыли в небольшой гостиной, да и прислуга испарилась, расставив посуду, но и остального Шахабу хватило за глаза. Это оказалось неожиданно трудно — держать вилку и нож. Он помнил, как это делается, но пальцы плохо слушались, а металлические приборы ощущались в руках чуждо. Эльфы кормили заключённых из хрупких мисок, сделанных из каких-то прессованных листьев и на ощупь почти бумажных, из всех приборов полагалась только большая, грубая, такая же хрупкая и лёгкая ложка.

Шахаб чувствовал себя идиотом. Он неловко сутулился над столом, ел медленно и осторожно, неуклюже орудуя ножом, и с тоской ждал момента, когда прибор наконец сорвётся, и мать не сдержит замечания.

С другой стороны, а так ли это плохо? Отличный повод уйти.

— Ужасно интересно, насколько у разных потомков троллей разные бытовые