Циклы "Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

— Быстро! Прыгаем!

Мой партнер перестал, кажется, хоть что-то соображать и покорно подчинился моей команде.

СТЕП

За пролетевшие секунды площадка, с которой я стартовал, успела уже опуститься, но всего метра на два с половиной, так что прыжок оказался совершенно безопасным. Наверху тот мужик, похоже, справился со своим столом. Его выстрел прозвучал запоздало, пуля ворвалась в наше пространство и тут же исчезла: видимо, направления «сюда» и «отсюда» не были равноправными; пуля, выпущенная отсюда, наверняка долетела бы до цели, как это недавно сделал мой гарпун, или что это еще там было.

Я выпустил парня из объятий, и он какие-то секунды стоял, очумело глядя на меня, словно я был по меньшей мере уссурийским тигром. Потом пробормотал:

— Остров… Это правда ты?

Вопрос только подтверждал его неопытность. Конечно, выглядел я сейчас совершенно не так, как в Институте, где он только и мог меня видеть. Но мы, кадровые дримеры, распознаем друг друга в любом облике, тут срабатывает скорее подсознание, чем что-либо другое. Ему до этого было, похоже, еще далеконько.

— Да вроде бы, — ответил я. — А ты — Степ. Тот самый, что ухнул в Туннель Узла. Ты хоть слышал, как я орал тебе из Института, когда ты проваливался все глубже?

Он кивнул. То, что я назвал его, кажется, помогло ему прийти в себя. И тут же он страшно рассердился.

— Слушай, — сказал он острым голосом, — ты какого черта мне помешал? Я же дело делал!

— Где это: в Туннеле?

Он очень серьезно покачал головой:

— Да нет. Из Туннеля я тогда выбрался. Вернулся в ПМ. Попросил новое задание. Получил. А ты мне все испортил. Вот сейчас.

Я качнул головой:

— Плохо делал. По правилам, любую форму насилия мы в ПС применяем только для самообороны. А ты хотел пристрелить его.

— Вот еще, — ответил он таким тоном, словно втолковывал ребенку, что совать пальцы в электрическую розетку некрасиво. — Мне надо было только припугнуть его — чтобы он там, в ПМ, проснувшись, вспомнил — и сделал для себя выводы. Такое и было у меня задание. Я отлично стреляю, не то что многие. Вот и прогнал бы пулю около самого его уха, чтобы он прочувствовал. А потом сделал бы ему словесное предупреждение насчет его дел там, в яви. Ты мне сорвал операцию, понял?

Может быть, так оно и было. Но с этими молодыми бывает всяко: порой оружие начинает владеть ими, а не наоборот.

— Ну ладно, — сказал я ему, делая вид, что сожалею. — Прости, коли так.

— Да чего уж, — буркнул он. Потом вдруг оживился, поднял на меня глаза:

— Постой, постой. Ты сказал — ты кто?

— Остров.

— Ну да, я только сейчас сообразил. Теперь вроде узнаю… Так у меня к тебе дело.

— Ин-те-ресно… — протянул я, не очень веря.

— Мне сказали: когда выполню поручение — попробовать найти тебя и передать…

В это я поверил еще меньше.

— Вот уж точно, — поддакнул я. — Никого получше не нашли. Что у нас там — эпидемия гриппа в Институте, или еще что похуже?

Странно — он не обиделся.

— Да нет… — Казалось, он даже слегка смутился. — Может, я немного не так сказал. Такое говорили всем, кто уходил на задание: если кто-нибудь тебя встретит, то передать.

Это было более убедительным.

— Давай, — поощрил я его. — Сыпь орехи.

— Значит, так. — Степ помолчал, сосредоточиваясь. — Велели сказать две вещи. Первая: твою просьбу выполнили…

Просьбу! Ничего себе! Не просьба это была, а оперативное задание. Вот тоже нашли словечко…

— …Данные по Груздю действительно оказались там, где ты и предполагал. Их суть: около трех лет тому назад контролеры начали отмечать заметный регресс устойчивости его психики. Анализ показал, что явление связано не с нервно-психическими, а с чисто физиологическими процессами в больших полушариях головного мозга, что, в свою очередь, относится к отдаленным последствиям кровоизлияния в мозг, перенесенного объектом в возрасте тридцати лет. Предполагалось, что он совершенно восстановился, и в последующие десятилетия перенесенное заболевание на его здоровье и деятельности не сказывалось — вплоть до указанного момента…

— Так… — пробормотал я, горько сожалея о том, что не могу порыться в биографии Груздя и посмотреть — какому этапу его деятельности соответствовал этот регресс.

— …Регрессивные явления наблюдались в течение приблизительно одного месяца, после чего началось неожиданное, поскольку он ни к кому не обращался и не прибегал ни к медицинской, ни к какой-либо другой помощи, — неожиданное улучшение, весьма стойкое, и в таком состоянии объект продолжал функционировать вплоть до наступления летаргии.

Степ отбарабанил все это единым духом, закрыв глаза. Если бы и я смежил, как говорится, вежды, то возникла бы полная уверенность в том, что я слышу не мальчишку, а Тигра Подземелья: его интонации, манера речи, слова… Но кто излагает — неважно, куда значительнее то, что именно таких данных я и ожидал. Почему? Сам не знаю: никакой ясной концепции по этому поводу у меня не успело возникнуть. Тоже подсознание? В таком случае, что и откуда оно принимает?

— Это было, значит, первое, — сказал он, открыл глаза и перевел дыхание.

Я не стал ему говорить, что он прекрасно исполнил роль дрессированного попугая. Наоборот, решил поощрить:

— Блеск. Молодец. Гони второе.

— Второе — о том, что была короткая связь с Боричем. Через подсознанку. Железка выдала, что он в Луях, там горячий след, с тобой связь не устанавливается, просит по возможности передать, что будет ждать тебя там. — Он перевел дыхание, выпалив все это единым духом, подумал, вспоминая — не упустил ли чего, и облегченно закончил:

— Вот вроде все.

На сей раз это были его, Степа, слова и его манера.

— Хорошо бы подробности, — попросил я. — Луев этих было, как-никак, восемнадцать штук, серийный товар, и размазаны они по столетиям, как сопли по стене. Луи — какой номер?

Он нахмурился: то ли потому, что не знал номера или забыл, то ли ему не понравилось мое слишком вольное рассуждение о французских королях.

— Номера вроде не называли. Может, затерялся при передаче или железка не справилась с дешифровкой…

— Жаль. Ну ладно — и на том спасибо. Теперь все?

Он кивнул; но так медленно и неубедительно, что пришлось схватить его за плечи и основательно встряхнуть:

— Ну, что еще у тебя за душой?

Он нерешительно поморгал глазами. Я стиснул его плечи покрепче, так что он даже