Фантастика 2025-25 - Юлия Владиславовна Евдокимова

фамильярный тон, всегда знаменующий в Америке установление деловых отношений, сказал мистер Игнэс, - я везу вас в свою местную хижину. Я снимаю небольшую квартирку в одном доме, где могу останавливаться, приезжая в Вашингтон. С отелями всегда возня, телеграммы, заказы… Бывают дни, когда в Вашингтоне толчется слишком много народу. Так что прошу извинить меня за мой вигвам.

Через минуту машина остановилась около фешенебельного дома на самой аристократической улице Вашингтона. Один этаж этого дома и снимал мистер Игнэс.

В подъезде, перед запертой дверью, мистер Игнэс нажал кнопку, после чего из стены раздался женский голос:

- Хэлло, кто там?

- Это я, дорогая, с гостем, - ответил стене миллионер.

- Сейчас, мой мальчик! - воскликнул женский голос и за дверью что-то щелкнуло. - Пожалуйста, проходите.

Игнэс распахнул дверь, за которой никого не оказалось.

Гость и хозяин поднялись по ковровой лестнице во второй этаж. В раскрытой двери квартиры их ожидала стройная, но уже чуть поблекшая дама, дорого и со вкусом одетая.

- Как это мило! Я так рада вам, мистер сенатор, - и она протянула руку Майклу.

Тот низко поклонился.

- Ну вот наше небольшое гнездышко, - сказал мистер Игнэс.

Хозяйка провела Майкла в просторную комнату, в которой было на редкость мало мебели, но дорогой и удобной. В гнездышке Игнэса, как прикинул Майкл, было не меньше 250 квадратных метров.

- О, сэр! Вы были в России! - говорила хозяйка. - Это моя родина. Я учу Боба русскому языку.

- Я только плавал около ее берегов и неожиданно попал в СССР, ответил Майкл.

- Как бы я хотела хоть взглянуть на эти берега! Боб обещает взять меня с собой, когда в следующий раз поедет в Москву.

- В следующий раз, в следующий раз! - отмахнулся мистер Игнэс и провел гостя в кабинет. - Вы видите, здесь еще все не устроено. Приобрел несколько картин русских художников. Хочу выдержать стиль… не пускаю сюда крикливую западную мазню.

- Это желание вашей супруги?

- О нет! Я с нею лишь вспоминаю русский язык, который был языком моего детства.

- Неужели? - удивился Майкл.

- Моя мать, голландка, была замужем за русским Игнатовым. Увы, они разошлись, когда мне было четыре года. Отец оставил меня у себя, мать вернулась в Голландию. И Боря Игнатов, представьте это себе, жил в Москве. Но отец умер во время русской революции, мать обратилась к советскому правительству с просьбой отправить меня к ней… И вот я считался голландцем, но всегда говорил о голландцах «они»… Затем - умноженное наследство, наконец, Америка, и я стал американцем и миллионером, вместо того чтобы стать марксистом.

- Стать марксистом никогда не поздно, пошутил сенатор.

- Один раз я понял, что это полезно. Видите этот электрический камин? Я включу… Как будто мерцают горящие угли… Он мне памятен, я купил его, когда еще жил в Голландии. Я затащил к себе русских туристов и показывал им этот камин. Они, конечно, были марксистами. Я играл на бирже… Акции ближневосточных нефтяных компаний… Я спросил русских (это было перед передрягой на Ближнем Востоке): почему повышаются мои акции? Я страшусь беспорядков, но мне жалко продать лезущие вверх акции.

- Что же ответили вам русские?

- Посоветовали мне прочитать Маркса.

- И вы?

- Я продал акции. Начался Суэцкий кризис, нападение англичан и французов на Египет и все, что потом произошло. Я избежал огромных убытков и велел переплести «Капитал» Маркса в дорогой переплет.

- Прочитали?

- Прочитал. Конечно, кое-что устарело, но много интересного. Это надо знать.

- Кому?

- Не только вам, мистер коммунист, но и грамотному капиталисту. Что касается меня, то я усовершенствовал Маркса.

- Вот как? - усмехнулся Майкл. - Об этом вы и хотели поговорить с марксистом?

- И об этом тоже. Курите сигару. Это моя страсть. Помню, я доказывал русским гостям, что если я, купец, покупаю и продаю и у меня нет рабочих, у которых я отнимаю, как я потом узнал, «прибавочную стоимость», то я никого не эксплуатирую, ни из кого не выжимаю пот и кровь, как говорил Ленин. Но не в этом дело. Я усовершенствовал Маркса, выведя основной закон, движущий и регулирующий все жизненные явления человеческого общества. Это «закон выгоды».

- Закон выгоды?

- Вот именно. И этот закон действителен и для того сложного, смешанного мира, в котором мы живем. Если бы отдельные его части, Майк, не были так разделены, то мы бы могли назвать наш мир «Капиталистической коммуной»! Каково? Неплохо?

- Два слова, взаимно исключающие одно другое.

- Это, если не учитывать «закона выгоды». Выгода, если тонко разобраться, вовсе не требует исключения капитализмом коммунизма и коммуной капитализма. В том-то и дело, что они прекрасно могут существовать рядом к всеобщей выгоде!

- Здесь, пожалуй, я с вами соглашусь.

- Подождите, подружитесь со мной - и вы станете неомарксистом, «коммунистом частной выгоды»!

- Стоп, мистер Игнэс, стоп! Не искушайте меня, - замахал руками сенатор.

- Но в сторону шутки, - продолжал миллионер. - Я перехожу прямо к делу. Мой «закон выгоды» властно повелевает капиталистическому миру идти на сближение с коммунистическим, создавая единую мировую экономическую систему, называйте ее капиталистической коммуной или как хотите еще, не важно.

Майкл Никсон внутренне забавлялся неграмотным и наивным философствованием самонадеянного капиталиста. Однако что-то было в словах Игнэса, заставлявшее Майка остаться и продолжать беседу.

- Мы разговариваем без масок, славный мой Майк. Перед вами я не стану прихорашиваться. Словом, мистер сенатор, я, как вы читали в газетах, недавно вернулся из Москвы. Я был бы плохим бизнесменом, имея дело с Россией, если бы у меня не была там поставлена экономическая информация. Нет, нет, не шпионаж! Боже меня сохрани! Я родился в этой стране. Только экономическая, конечно, платная информация. Бизнесмен всегда за все платит. И вот мой наблюдатель, он, как и я, католик, я его зову просто Лев Янович, наряду с обычными сведениями сообщил мне о воскрешении очень любопытной идеи какого-то русского инженера построить плавающий туннель между Советским Союзом и Америкой. Мне это очень кстати. Тут начинается мой бизнес к вам, сенатор. Я не хочу предлагать вам союз, но не прочь иметь с вами общность действий.

- В чем общность действий?

- Закон выгоды повелевает освежить, реконструировать мир, слишком долго внутренне враждовавший. В самом деле, подумайте, сенатор. Сколько времени можно гнать металл в пушки и бомбы, танки и каски? Нужно или воевать или выбрасывать всю эту дорогую рухлядь. Но воевать!.. Мой бог! Вы меня извините, я - жизнелюб. Я боюсь за этот камин и за эти картины… И за вашего