Четверо в каменном веке. Том 2 - Дмитрий Селиванов

Но Йв сразу уцепилась. В пещерке между валунами получалось примерно столько же места. Температура ей тоже понравилась. Наверху в избе жара скакала иногда до тридцати, пока печь топится. При такой температуре неандертальцы чувствовали себя крайне некомфортно. А внизу никто температуру не гнал: топить батареи всё ещё невозможно, просто поддерживали 10–15 градусов, чтобы не замерзали трубы. Оказалось, что это для аборигенов самый кайф.

Неандерталка, определившись с приоритетами и заручившись поддержкой этих взбалмошных девиц, тут же развила бурную деятельность. Походив всего пару дней в чистом виде, она это заценила, и Галь переселялся в подвал уже помытый. Он, конечно, пытался избежать этой участи, но никакие крики и вопли не остановили экзекуторшу. Михаил с жёнами слушали концерт довольно долго, пока взмыленная — в прямом и переносном смысле — девушка не вылезла из люка и не попросила помочь с переносом.

Кое-как помытого пациента проволокли сквозь все препятствия и положили на кое-как сколоченный топчан. Да, с мытьём парню не повезло. Зато уже после обеда судьба оказалась дважды благосклонна к нему.

Но не будем забегать вперёд. Всё началось несколько ранее.

Глава 17

Шо? Опять?

Михаил проснулся от пристального взгляда. Материалисты могут как угодно долго и нужно рассуждать, что взгляд не имеет материального носителя, но факт — есть факт. Иногда можно почувствовать обращённый на тебя поток внимания. Ни с чем не спутаешь это свербящее ощущение в темечке.

Мужчина почувствовал тревогу и вынырнул из дремотного состояния. Обычно мозг остаётся в тумане даже после подъёма — пока встанешь, оденешься, умоешься… Но сейчас в голове ощущалась кристальная свежесть. Стараясь не выдать себя, он приоткрыл веки всего на миллиметр и осмотрелся сквозь муть слипшихся ресниц. К сожалению, Михаил лежал на боку, почти на животе, уткнувшись носом в подушку, и мог увидеть только саму эту подушку и кусок одеяла.

Пришлось навострить уши и ориентироваться на слух. Если он в постели, то весьма велика вероятность, что у себя дома. Итак… Скрип старых стен. Завывания ветра за окном. Это вдалеке. А рядом? Рядом дыхание двух крупных организмов: один спереди, другой сзади.

— Сапегин! — Послышалось из-за спины. — Харэ́ притворяться. Я же вижу, как у тебя уши шевелятся.

Фух! Можно спокойно выдохнуть. Если он слышит голос жены, а не рычание зверя, то всё в порядке. Кстати, если сзади Ольга, то спереди… Михаил открыл глаза и губы сами растянулись в ответ на нежную улыбку младшей жены.

— Доброе утро, — произнесла Иришка.

— Ага, и поздравляю. — Буркнула Ольга сзади.

— С чем? — Не понял мужчина.

Он попытался обернуться, но получилось не очень. Пришлось сесть.

— С Новым Годом, — всё так же ворчливо пояснила жена.

Михаил решил не портить себе настроение и не обращать внимание на тон. Но следовало разобраться.

— Подожди… Новый Год ведь прошёл.

— Я про Старый Новый Год. Сейчас как раз двенадцатое число.

Михаил помотал головой, пытаясь сообразить.

— Старый Новый Год — это результат сдвига календаря после революции. То есть разница между старым и новым стилем. А у нас здесь изначально… новый календарь…

Он замер — мысль, шустрая, как таракан, мелькнула и пропала. Ольга хотела что-то сказать, но Михаил помахал пальцем с хмурым видом, и женщина решила подождать. Наконец, его лицо озарила вспышка идеи. Он соскочил, вытащил блокнот и принялся его лихорадочно листать.

— Ага! Вот она, уточка!

Он потыкал в страницу с самодельным календарём.

— Какая утка? — Не поняла Ира.

Ольга отмахнулась:

— Не обращай внимания. Это шутка времён Перестройки.[16] Потом расскажу.

И уже мужу:

— Что ты там накопал?

Михаил стоял и хмыкал.

— Да вот… Хы… Ты права, Оль… Хы. Х-х-х-хы…

— Я всегда права! — Гордо ответила та. — А в чём именно?

— Если совместить старый календарь с местным летним солнцестоянием, то сегодня как раз 31 декабря.

— Всё-таки Старый Новый год?

— Да. «Но и это ещё не всё!», как говорят в рекламе. Мы провалились в марте, а здесь наступало лето. То есть, если брать прямую дату, без сдвига на день летнего солнцестояния, то мы имеем ещё один Новый Год. И он… Он… Ага, вот. Весной он будет. Ровно через 10 дней после весеннего равноденствия.

— Здорово!

Обе женщины откинулись на подушки и выдали хором:

— Люблю Новый Год!

Рассмеявшись такой синхронности, поинтересовались:

— А как его назовём?

— Да, как?

Михаил развёл руками:

— Ну, про ближайший понятно. Но весной… Тут моя фантазия бастует. А «Новый год по дате переноса» звучит, сами понимаете, не очень.

— Ну, и Бог с ним, с названием. — Отмахнулась Ольга. — Ещё куча времени. Успеем придумать. Кстати, о богах…

Она немного засмущалась, что смотрелось непривычно на её обычно целеустремлённом лице.

— Я тут вспомнила, как мы поцапались из-за 7-го ноября. Поэтому, Ир, ты очень религиозна?

— Да вроде нет. Всё-таки математик. А что?

— Мы постоянно будем оговариваться про бога, дьявола, чертей. Как-то это надо будет объяснять — местным, а потом и детям. Да и к христианским праздникам мы привыкли. Та же пасха, масленица. С Михаилом всё понятно, он…

— Я атеист, — перебил мужчина. — То есть, не совсем атеист. Но не религиозен. Даже антирелигиозен. То есть, вроде как есть боги или их нет — всё равно. Но церковь меня бесит.

— Примерно это я и хотела сказать, — согласилась Ольга. — И кстати, Ир. Среди математиков полно верующих. Королёв, говорят, верил в Бога.

Ира задумчиво потёрла переносицу.

— Я тоже не сказать, что атеистка. Но и к церкви у меня предвзятое отношение. Тётка моя сбрендила на этом деле. Подарила квартиру монастырю и сама туда ушла. А ты как? Не просто же так разговор завела?

Ольга пожала плечами.

— В том-то и дело, что зацепилась за фразу и пошло-поехало. Так что насчёт религиозных праздников?

Михаил с задумчивым видом сел на краю кровати.

— Что-то ты серьёзно так загрузила с утра. По мне, так всё это должно оставаться в прошлой жизни. Где тот Рим? Где Иешуа и Понтий Пилат? Здесь будут свои легенды. А может, уже есть. Сюжетам из сказок десятки тысяч лет, как выяснили лингвисты. Я понимаю, что ты крещёная и привыкла к некоторому образу жизни. Но может, договоримся?

Михаил на миг повернулся и вопросительно приподнял брови.

— Так же, как я ее не буду вспоминать про коммунистов, ты не будешь проводить религиозную агитацию… Подожди! Дай досказать.

Он выставил ладонь, останавливая Ольгу, уже открывшую рот, чтобы возразить.