Александра. Большая игра. - Олег Ростов

— Никиша, чего стоишь? Неси ещё мяса, видишь, матушке мало! — Сказала Агнеша прожёвывая свой кусок. Я засмеялась, такой потешный у Никифора был вид.

— Что значит мало? Я вообще то не вам принёс! — Возмущённо ответил палатин. Рядом стоящий Богдан захохотал.

— Давай, Никиша, неси. — Сказал он своему товарищу. — Всё что съели наши сержант-дамы, считай это съела Матушка. Девушки смотрели на Никифора и довольно улыбались. Пришлось палатину ещё мясо нести. Хорошо посидели. Я пила горячий взвар. Ела мясо, душистый, мягкий, свежий хлеб. Переночевали в деревне.

К Москве подъехали в полдень.

— Князь, ты свой полк уводи к месту постоянной дислокации.

— Куда, Матушка? Извини, слово неизвестное.

— Дислокация, это место постоянного нахождения полка или иного воинского формирования.

— Теперь понял. Это в Корпусе изучают?

— Там, Князь. Семён Владимирович, ты очень хороший, талантливый воевода. И бы хотела видеть тебя в Корпусе. Сейчас генерал-князь Воротынский, Полковник Георг фон Фрунсберг, полковник Евсей, князь Пандольфо Малатеста, воспитывают новую воинскую элиту Русского и Ливонского государств. Офицерский Корпус. И я очень хочу, чтобы и ты стал пестуном и учителем моих кадетов.

— Для меня это честь, Матушка.

— Тогда я буду ждать тебя в Москве, в Великокняжеских палатах. Поговорю с Великим Государём, чтобы он отпустил тебя ко мне. И звание тебе воинское как у Воротынского будет. Заслужил ты его, Семён Владимирович.

Долгоруков поклонился. Перед въездом в город, нас остановила городская стража. Всё-таки почти три тысячи вооружённых воинов. В основном немецких рыцарей и конных тяжело вооружённых жандармов. Это не считая сотен полутысячника Кобылы. Мои сержант-дамы были облачены в кителя и полушубки, тёплые штаны и сапоги с высокой голяшкой. На головах теплые шапочки, типа чепчиков и сверху кивера. В Москве моих сержант-дам практически не знали и теперь, что москвичи, что городская стража смотрели на них удивлённо и несколько с осуждением.

— О, смотрите, девки на конях в сапогах! А что это у них на головах?

— Дурень. У них на головах кивера. Это Корпус. Царевна то, Александра тоже на коне скачет с саблей.

Девушки включили своё природное княжеское высокомерие. Смотрели на всех с высока и презрительно. Я вышла из кареты.

— Я Королева Ливонская. Принцесса Византийская. Кто старший?

— Я, Царевна… Прости, Царица. Яков Стержнёв.

— Рогатки убери.

— Но, Царица-матушка, с тобой воев много. Все оружные, да ещё немцы. Вон их сколько, рыцарей то.

— Они со мной. Мои гости. Едут на территорию Корпуса.

— Но, Царица-матушка…

— Никаких но. Убери рогатки. Быстрее.

На старшего стражи наехал конём Богдан.

— Ты что не слышал? Рогатки убери. Или ты хочешь познакомится с катами Разбойного приказа боярина Вяземского?

Но старший стражи, хоть и испугался, это было видно, но пускать в столицу такой большой вооружённый до зубов контингент был не намерен.

— Прости Царица-матушка, но без указа Великого Государя, я не могу пустить столько оружных в город.

— Что? — Богдан, поднял руку с плетью. Старшой и его люди прикрылись щитами.

— Стой, Богдан. — Остановила я старшего из палатинов. А молодец этот Яков. Всё верно, есть инструкция, надо её выполнять. — Молодец, Яков Стержнёв. Не нарушил волю Государя. правильно всё делаешь. Богдан, пошли кого в Кремль. Пусть дадут проход моим людям до казарм Корпуса.

Но посылать не пришлось. Прискакал посыльный от Василия.

— Царица Ливонская. Царевна Трапезунда, Византии и Рима. Великий Государь ждёт тебя.

— Пусть пропустят моих людей. Они все со мной. Следуют в казармы Корпуса. Без них я в Москву не войду. Тем более со мной два герцога. Вильгельм Баварский и Ульрих Вюртембергский. Что обо мне в Европе скажут?

Посыльный оглядел мою свиту и моих сопровождающих.

— Пропустите. Воля Великого Государя.

Яков Стержнев облегчённо выдохнул.

— Не серчай Матушка-Государыня. Не своей волей я. — Виновато сказал мне. Я ему кивнула, улыбнулась.

— Ты всё правильно сделал, Яков. Не извиняйся.

Села в карету. Стражники убрали рогатки. Пока ехали по Москве, в окошко сказала Богдану, чтобы сопроводили герцогов Вильгельма с Ульрихом и их людей на территорию Корпуса. Сама направилась в Кремль. Миновали ворота. Со мной ехали трое палатинов, все три сержант-дамы и охрана из латников Кобылы с ним во главе. Наконец, заехали на территорию Кремля. Я вышла из кареты. На крыльце меня встречал боярин Фёдор, ближник Великого Князя. Велела девушкам и палатинам ждать здесь. Сама прошла в покои.

— Боярин Фёдор, где Государь меня ждёт?

— В Грановитой палате. Сегодня посольство было от датчан. Принимал их.

— Боярин, скажи Государю, что я пройду сразу к нему в покои. Пусть туда придёт.

— Как же, Царица Александра? Не можно так. То урон твоей чести.

— Никакого урона не будет. Я увижусь с Великим Князем, поговорю с ним и поеду отдыхать к боярам Вяземским на подворье. А торжественная встреча будет завтра. Прошу тебя. Государь всё поймёт.

— Как скажешь, Царица-Матушка.

Он сам проводил меня до личных покоев Великого Князя, потом чуть ли не бегом направился в Грановитую палату. Я прошла по кабинету Василия. Села на стул с высокой спинкой. Смотрела на массивный стол. Там, как обычно, лежали свитки, книги с закладками между страниц. Карты. Всё верно, Великий Князь и Государь Московский не лежал на печи жуя калачи. Он работал, каждый день. Сидя на стуле, взяла один из свитков. Стала читать. Это шли донесения с так называемого Великого Рязанского Княжества. Ещё одно удельное государство. Полузависимое от Москвы, но мечтающего о полной независимости. И все они, мать их, Великие. А где там Величие? Смех один. Ни нормальной армии, ни артиллерии, ничего. Экономика в полной задницы. Рубежи южные нормально охранять от кочевников татар и ногаев не могут. Весь народ разбежался. А тут же, Великие.

Неожиданно дверь в кабинет резко открылась. В комнату шагнул Василий. На нём были церемониальные одежды Великих Князей Московских. И шапка Мономаха.

— Саша!

Я уронила свиток на стол. Успела встать со стула, как он уже оказался возле меня и подхватил в свои руки, прижал к себе. Стал неистово целовать моё лицо. Глаза, щеки, губы. Я сама обняла его за шею. И тоже стала целовать.

— Васенька!

— Сашка!

— Вась, не прижимай меня так сильно к себе.