Рыцарь из ниоткуда - Александр Александрович Бушков

— Думаешь, он не переживает?

Маргилена на минутку призадумалась.

— Ну, вообще-то… — протянула она без всякого раскаяния. — Мне думается, иногда все же переживает чуточку…

— Я бы не определил это как «чуточку», — сказал Сварог. — С тех пор, как он стал главой Казначейства и мы часто общаемся, я успел к нему присмотреться. Он переживает всерьез и постоянно. Хотя старательно это скрывает. Ну, у меня есть кое-какие возможности, каких нет у обычного человека, и я вижу, чувствую…

— Честное слово, я не понимаю, к чему весь этот разговор… — пожала она точеными обнаженными плечами.

— Он мне просто необходим как министр финансов, — сказал Сварог. — Пожалуй, он лучший финансист королевства, один из лучших финансистов Талара… Великолепный мастер своего дела.

Маргилена сделала капризную гримаску:

— Вот эта сторона его жизни меня не интересует совершенно. По-моему, нет ничего на свете скучнее финансов. Нет, конечно, я, как примерная жена, рада, что он сделал у тебя такую карьеру… Но слово «финансы» на меня нагоняет смертную тоску.

— Признаюсь откровенно, на меня тоже, — сказал Сварог. — Но, в отличие от тебя, я должен этим заниматься. Так вот… Как бы охарактеризовать ситуацию поточнее… Он тебя любит по-настоящему и никого, кроме тебя, не хочет.

— Ой, да я знаю, — досадливо отмахнулась Маргилена. — Набила особняк смазливыми служанками, назначила неплохое вознаграждение той, что все же сумеет затащить его в постель, приглашаю в гости самых красивых и беспутных подруг, оставляю с ними наедине… Я же не чудовище, я понимаю, что мужчине необходима женщина. Но зачем же форменным образом подвигаться умом на мне? Это даже как-то и противоестественно, мне кажется… И ничего не могу с ним поделать. Подавай ему меня…

— Человек тебя любит.

— Откровенно говоря, мне от этой любви никакой радости. Одни неудобства и тоска, эти две ночи в месяц — такая беспросветность… Ты хоть знаешь, что он признает только две позиции, а все остальное считает извращением? Ты хоть знаешь, что он вбил себе в голову, будто «игра на флейте любви» унижает женщину? — она яростно фыркнула. — Да нисколечко это меня не унижает, наоборот, мне нравится… — она бросила на Сварога лукавый взгляд. — Сам должен помнить… И еще он мне спину царапает! И всегда выключает лампу, потому что заниматься любовью при свете — это опять-таки разврат… Знал бы ты, каково мне с ним приходится! Каждый раз в спальню идешь, как на пытку… — она посмотрела вопросительно: — А почему вдруг ты завел разговор именно об этом?

— Потому что я — король, — со вздохом сказал Сварог. — А он — лучший финансист страны. И мне просто необходимо, чтобы он работал идеально, в полную силу. Но он не может. Именно потому, что всерьез и постоянно угнетен вашими отношениями. А это, рассуждая с позиций не чувств, а голого практицизма, наносит нешуточный вред государственным делам, королевству, мне… И я твердо намерен исправить положение.

— Интересно, каким образом? — прищурилась Маргилена.

— Давай-ка забудем на минутку обо всем прошлом, — сказал Сварог должным голосом. — Сейчас перед тобой сидит король, и только король. Который в любую минуту может сказать любому из своих подданных: «Такова моя королевская воля». А добрый подданный королевской воле не смеет противиться…

— Чего ты от меня хочешь? — спросила она, насупившись.

— Вот это уже насквозь деловой разговор, — сказал Сварог. — Я хочу, чтобы ты перестала приводить любовников домой, чтобы твой муж никогда с ними не пересекался. Подыщи себе уютный домик для подобных встреч, если хочешь, целый особняк… если хочешь, это сделают мои люди и платить за все будет казна, у тайной полиции богатые фонды… Далее. Я хочу, чтобы ты с ним проводила четыре ночи в месяц, и никогда не отлынивала, не пропускала этих дней, чтобы ты… Ну, мы люди взрослые и опытные, так что будем называть вещи своими именами: я хочу, чтобы ты старалась изо всех сил, и он каждую ночь чувствовал бы себя на седьмом небе. Такова моя королевская воля. Я хочу, чтобы твой муж был весел, доволен и радовался жизни. Понятно?

Маргилена уставилась на него ошеломленно:

— Но ты же не всерьез…

— Я совершенно серьезен, — сказал Сварог с королевским металлом в голосе. — Положение нужно исправить, и я его исправлю. Повторяю: такова моя королевская воля. Все, о чем я говорил, ты будешь выполнять самым скрупулезным образом. Иначе… Уж извини, я сейчас не человек, я король. Иначе… Нет, я не собираюсь тебя пугать ни опалой, ни отлучением от дворца, — он натянуто улыбнулся. — В первую очередь оттого, что это опять-таки не лучшим образом скажется на твоем муже. Я сделаю изящнее. Для обычного человека это, может, и подлость, а для короля — рабочие будни… Так вот, тайная полиция в два счета и мастерски распустит слух, что ты — моя любовница, и я чертовски ревнив. Для полного правдоподобия с парочкой твоих последних любовников и в самом деле приключится… что-нибудь крайне нехорошее. Но тут уж ты будешь виновата, а не я — коли уж не желаешь выполнять мою волю. Чем все это кончится? Все потенциальные кандидаты в любовники будут от тебя шарахаться, словно от адского пламени… И очень быстро у тебя останется один-единственный мужчина в жизни — законный муж… А теперь подумай, ты ведь умница, уж я-то тебя знаю… По-моему, гораздо выгоднее принять мое предложение, чем отказать… Как, Маргилена?

— Ты скотина, — выпалила Маргилена. — Делай со мной что хочешь, но ты скотина…

— Я король, — сказал Сварог не без грусти. — И поэтому любые ругательства в мой адрес бесполезны и бессмысленны. Маргилена, я не могу быть ни скотиной, ни мерзавцем, когда занимаюсь государственными делами и думаю о благе королевства…

Маргилена смотрела на него, словно обиженный ребенок. Она не плакала, но на ресницах поблескивали слезинки. Сварогу было ее по-настоящему жаль, но он старательно гнал это чувство — он был король…

— Ты не представляешь, каково мне будет… — она не всхлипывала, просто пару раз хлюпнула носом.

Сварог встал, подошел к ней, погладил по щеке и сказал насколько мог убедительнее:

— Маргилена, милая, это не моя прихоть, а государственная необходимость. Ну, постарайся уж как-нибудь потерпеть. Четыре ночи в месяц… Сними ожерелье. Ну?

Она, насупясь, расстегнула застежку, осведомившись вяло:

— А тут какие государственные интересы?

— Да просто хочу сделать тебе подарок, — сказал Сварог.

И положил ей в руку ожерелье из вентордеранского сундука — с рубинами, каких, пожалуй, не имелось ни у одной придворной дамы. Ага, природа