Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

– Я знаю, что отец завоевал титул Бога войны, не щадя своей жизни на полях сражений! – грозно рявкнул Юйвэнь Сюн.

– Именно! Твой отец получил это звание не просто так, не по удачному стечению обстоятельств! Обретенная им слава Бога войны омыта кровью десятков тысяч людей, а ты думаешь, что можешь просто унаследовать ее? Думал ли ты о Хэ Циньху? Разве он проигрывает тебе в боевых заслугах и военном искусстве?

Цуй Юйфан была религиозной женщиной, не покидавшей стен дома, однако оказалась способна обсуждать любые вопросы. Юйвэнь Сюн от изумления лишился дара речи, он упал на колени и поклонился матери в ноги.

– Я глуп и непонятлив, прошу вас, матушка, помогите мне советом!

– Единственный человек, который может помочь тебе унаследовать титул Бога войны, – это Цуй Жусу! А ты думал, что он просто старый лис, у которого на языке одна нравственность да добродетели, а в душе – сплошные коварные замыслы? Ты слишком недооценил его! Он выдающийся человек, самый образованный и начитанный среди всех чиновников-ханьцев. Находясь в чужеземном государстве, своими превосходными боевыми навыками, прекрасной стрельбой и верховой ездой он сумел завоевать сердца простых людей, стать для них героем. Ты не знашь этого, но Хэ Циньху изначально был подчиненным твоего отца. У Цуй Жусу нет никаких феноменальных умений, так почему же Хэ Циньху переметнулся и стал его верным псом?

От слов матери Юйвэнь Сюн точно прозрел.

– Матушка мудра и дальновидна! Как вы думаете, согласится ли этот старый пес Цуй протянуть мне руку помощи?

– Боюсь, здесь тебе придется обратиться за поддержкой ко второй матушке и младшему брату.

Цуй Юйфан подбирала разбросанные по полу ореховые скорлупки. В слабом пламени свечей были отчетливо видны вены на ее руках, слабых от постоянного употребления исключительно растительной пищи и неумолимо приближающейся старости. Юйвэнь Сюн вспомнил белую и нежную кожу Ли Чжэньмэй, и его взяла досада за увядание матери.

– Да разве между ними есть хоть какая-то связь?

– О некоторых связях невозможно узнать по внешним проявлениям. Я предупреждаю тебя, будь добр к своей второй матушке и младшему брату. Кто знает, может, твое будущее, твое богатство и знатность, даже твоя жизнь будут зависеть от их поддержки. – Тон речи Цуй Юйфан стал суровым.

– Матушка, вы постоянно требуете, чтобы я переоценивал окружающих и ни во что не ставил себя. Меня поражают эти речи, я не согласен с ними! Такое ощущение, что я не ваш с батюшкой родной сын! – Слова матери рассердили Юйвэнь Сюна.

– Бесстыдник, да откуда у тебя хватает наглости произносить такие жестокие обвинения? Разве ты этими словами не пятнаешь честь матери? Как я могла дать жизнь такому бессовестному отроку, что заставляет меня неустанно тревожиться и мучиться? – вспылила Цуй Юйфан.

Белый цветок упал с ее головы, и Юйвэнь Сюн поспешно поднял его с земли, аккуратно отряхнул от пыли и передал матушке, прося прощения:

– Виноват, матушка! У меня от гнева голова кругом пошла, поэтому я и сболтнул такую глупость. – Юйвэнь Сюн не отличался красноречием и не умел говорить пышных, но пустых речей.

– Ну и будет, мне уже тоже неохота о тебе волноваться. Теперь-то ты понял причину, по которой я встала на путь самосовершенствования? Твой отец был вспыльчив и жесток, чуть что – так сразу рубил сплеча. За столько лет я по горло насытилась этим. В будущем ты сам должен будешь решать свои дела, без крайней нужды не докучай мне. Запомни мой наказ: хорошо обходись со второй матушкой и младшим братом и даже не вздумай соперничать с Цуй Жусу! – яростно выпалила Цуй Юйфан, отбросив в сторону ядра орехов, которые Юйвэнь Сюн собственноручно почистил ей.

– Вы жестоки, матушка, ну так не обвиняйте меня в черствости. Неохота волноваться, так не волнуйтесь. Моя карма дурна, жизнь или смерть – я во всем покоряюсь судьбе! – Юйвэнь Сюн поднялся на ноги, тоже рассердившись.

Его матушка, самый родной и близкий ему человек, приняла за чистую монету сказанные сгоряча глупые слова. Неужели ей важнее какая-то чертова репутация, а не связь матери и сына?

Только распахнув дверь из покоев матушки, Юйвэнь Сюн столкнулся лоб в лоб с Юйвэнь Каем, полностью облаченным в траурные одежды.

– Старший братец, матушка приготовила только постных блюд и послала меня пригласить тебя и старшую матушку вместе с нами отужинать. Ты многое сделал за последние дни, матушка просит тебя поберечь здоровье.

Юйвэнь Сюн заметил, что лицо брата пожелтело, а глаза опухли – тот тоже много дней не отдыхал нормально. В порыве чувства он схватил Юйвэнь Кая в охапку и зарыдал. Он ни во что не ставил своего младшего брата, так почему тот более великодушен, чем его матушка? Он больше всех презирал вторую матушку, но она лучше родной матери сумела утешить его. Неудивительно, что отец в ней души не чаял.

Матушка была права: нужно хорошо обходиться со второй матушкой и младшим братом. В огромном поместье Юйвэнь остались только они – две овдовевшие женщины с сыновьями, а потому им стоит жить в согласии.

Поддерживая матушку, Юйвэнь Сюн разместился за круглым слюдяным столом в покоях Ли Чжэньмэй рядом с младшим братом. Они смотрели друг на друга, у всех глаза были полны слез. В центре комнаты висел портрет отца, на котором он был изображен во время соколиной охоты – лук натянут, поза величественная, а глаза полны отваги. В вазе стоял одинокий белый цветок, а рядом с ней мерцала горестным светом белая свеча. На алтаре стояли все те блюда, которые отец любил есть при жизни: слоеные пирожки с мясом, нежное печенье из рисовой муки с повидлом, приготовленные на пару бараньи головы, копченая оленина и прочие лакомства. Ли Чжэньмэй аккуратно перевязала рану на ладони и первым делом выплеснула на пол три кубка вина, чтобы почтить таким образом память отца.

– Сестрица Юйфан, наш господин покинул нас, одни мы остались в поместье Юйвэнь! – Глаза Ли Чжэньмэй покраснели и опухли, она упала ничком на стол и громко зарыдала от скорби и боли.

Вспоминая былое, Юйвэнь Сюн испытывал угрызения совести. Прежде он ни во что не ставил Ли Чжэньмэй, относился к ней с подозрением. Он никогда не ценил ее по достоинству, всегда считал ее хитрой женщиной, прибегающей к различным уловкам для обольщения. Но после смерти отца всегда и всюду рядом с ним была ее хрупкая тень, ее поддержка. Если сравнивать