Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

– Во Фоцзы, Во Фоцзы… Это имя способно порождать сомнения в людских сердцах, кто дал тебе это дурное прозвище? – нахмурившись, злобно пробормотала Цин Няоло.

– Ах, сестра моего деда по отцу. Нельзя ли побыстрее? – Во Фоцзы в нетерпении подошел к ней вплотную, ступая мягче лиса – нашла к чему придраться в такой-то момент!

Пальцами он перебирал четки, но его душа была будто пламенем объята. Даже благословение Будды не могло успокоить его трепещущее сердце.

– Ну куда ты так спешишь? Мне снова приснился тот сон, истолкуй-ка мне его смысл.

Притянув Во Фоцзы за рукав, Цин Няоло в красках пересказала свой сон и устремила на него выжидающий взгляд.

– Госпожа Цин, этот сон трудно поддается толкованию, в нем поровну смешаны предвестники удачи и беды. Может быть, он связан с сегодняшней аудиенцией у императора. – Во Фоцзы шагал туда-сюда, беспокойно постукивая четками.

– Ладно тебе, пойдем. – Цин Няоло поняла, что в таком встревоженном состоянии он не сможет истолковать ее сон, и потому решительно поднялась, намереваясь уходить.

– Госпожа, вы же еще не завтракали! Это же ваши любимые клецки из рисовой муки с шиповником и пятью сортами орехов. Перед важным делом стоит подкрепиться. – Повариха из дворцовой кухни встала на колени, высоко подняв блюдо с источавшими пар клецками.

Поднос был инкрустирован золотом и украшен узором в виде облаков. В фарфоровой пиале бело-синего цвета плавали круглые розовенькие клецки, аппетитные, что аж слюнки текут.

– Пожалуй, я сначала поем, а потом пойду, – Цин Няоло остановилась.

Она подумала, что ей и так предстоит на коленях ожидать государя во Дворце Благополучия, а на голодный желудок это будет еще сложнее. Нечего дополнительно мучить себя.

– Хорошо, подайте и мне горячих клецок. Я давно наслышан о талантах кухарок Дворца Утренней Зари. В тюрьме не найти приличной еды, так что стоит отведать дворцовой стряпни, хоть не напрасны все мои страдания будут. – У Во Фоцзы тоже разгорелся сильнейший аппетит, он перестал перебирать четки, повесил их на шею, а затем уселся за стол.

– Я так погляжу, в этой жизни нет ничего важнее хорошей трапезы. Цинну, подай наставнику большую пиалу с рисовыми клецками с начинкой из кунжута и пяти сортов орехов, пусть поест вдоволь, – прикрыв рот рукой, рассмеялась Цин Няоло, а затем села на обтянутую сатином табуретку и, вдохнув горячий пар, принялась поглощать клецки своим аккуратным ротиком.

Осенней порой на ступенях из чистого белого мрамора перед Дворцом Благополучия расставляли друг за другом бессчетное множество горшков с зелеными хризантемами. При взгляде издалека казалось, что лестница покрыта изумрудным полотном, придававшим тронному залу огромной северной страны весенного тепла.

Цин Няоло и Во Фоцзы прибыли с опозданием. Она была ни капли не напугана, единственное, чего она страшилась, – как бы по пути не случилась отрыжка, а потому прикрывала рот парчовым платком, шла не торопясь и осторожно опустилась на колени перед его величеством. Краем глаза Цин Няоло заметила улыбку на лице сидевшего на троне государя и решила, что тот в отличном настроении.

По левую руку от императора расположились прелестная супруга Цинь Хуа, юная супруга Мужун Цзялянь и недоступная супруга Мэй. По правую руку сидела императрица-мать, вся увешанная жемчугами и самоцветами. Кожа на ее лице пожелтела и сморщилась, и никакие роскошные украшения не могли скрыть дряхлость ее старческого тела и грубое дыхание захолустья.

– Приветствую императрицу-мать и от всей души желаю вам крепкого здоровья, – соблюдая приличия, поклонилась Цин Няоло.

Она никак не могла понять, зачем императору понадобилось собирать всех супруг вместе. Или его радость вызвана этой неказистой старухой? Не только государь, но и любой простой человек будет вне себя от счастья после воссоединения с матушкой после долгих лет разлуки.

– Дерзкий Во Фоцзы, признаешь ли ты свою вину? – доброжелательно кивнув Цин Няоло, Юйвэнь Ху обратился к архитектору, и улыбка исчезла с его лица, а слова стали колкими.

– Ваш верноподданный признает вину и молит ваше величество о заслуженном наказании, я добровольно приму его. – Во Фоцзы сложился в земном поклоне и, не отрывая лба от пола, слабым голосом попросил пощады.

– Стража! Сорвать с преступника Во Фоцзы даосское платье и бросить его в камеру смертников, а как наступит осень, обезглавить! – По лицу Юйвэнь Ху было очевидно, что он в действительности намерен приговорить провинившегося к смерти.

Это решение было как гром среди ясного неба, Цин Няоло не смела поверить своим ушам. Разве не обещал он прошлой ночью, что просто для вида посадит Во Фоцзы? А сегодня внезапно приговорил его к казни!

Цин Няоло устремила пристальный взор на свирепых придворных телохранителей, придавивших Во Фоцзы к земле и безжалостно заковавших его в кандалы. От ужаса тот едва не терял сознание, силы покинули его, и он безропотно подчинился. Цин Няоло на коленях подползла к золотому ограждению перед троном и со слезами в голосе взмолилась:

– Ваше величество! Во Фоцзы правда совершил тягчайшее преступление, но прошу вас, помня о его верной службе вам, отмените смертный приговор!

– Ах ты подлая! Я еще тебе наказания не назначил, а ты уже смеешь самовольно просить пощады для негодяя? – Нежность и мягкость исчезли с лица государя, на его губах растянулась незнакомая ей злая усмешка.

– Мне? Чем я провинилась? – Цин Няоло бросило в дрожь.

Она почувствовала, что дело плохо. Почему же все так резко переменилось?

Вздохнув, она заглотила холодного воздуха и почувствовала, как к горлу подступила отрыжка. Она уже ощутила привкус клецок с шиповником и орехами, но крепко сжала губы.

– Старший брат, зачитай мой приказ, не хочу рот марать!

От страха Цин Няоло затряслась всем телом, в панике она вжала голову в плечи и принялась механически отдавать земные поклоны. Скованная ужасом, она не смела и слова произнести, краем уха слушая громкий голос Юйвэнь Чжоу, оглашавшего обстоятельства преступления:

– Цин Няоло, удостоенная звания супруги, вступила в сговор с чужеземцем, обольстила государя и убедила его возвести Малую Башню Искушений, скрывая коварные намерения цареубийства. Повелеваю бросить ее в камеру смертников и после наступления осени казнить вместе с сообщником через отсечение головы!

Цин Няоло все поняла. Она действительно самая глупая женщина в мире, раз поверила в доброе сердце его величества и всей душой служила ему, ухаживала за ним, следила, чтобы ему всегда было хорошо, а в итоге превратилась в преступницу, обольстившую государя.

Нет, невозможно! Его величество наверняка подговорила какая-то подлая лиса. Может, это невозмутимая Мэй Сюэи? Или