Новые Боги: Темный культ - MeCat

Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, здания. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете. Через все небо пробежала одна огненная нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и началась гроза.

Еще одна вспышка – рядом с парнем стоит мужчина, седина покрывает его голову, что лишь подчеркивается идеально сидящим белым фраком. Он не капли не похож на парня, ни возрастом, ни одеждой, даже стоит он иначе. И если в молодом парне с первого взгляда можно определить жесткого и властного человека, то второй стоящий на крыше выделялся добрым, располагающим к доверию лицом, прекрасной улыбкой и жизнерадостными глазами.

Прошло несколько мгновений и парень заговорил.

- Черное и белое. Добро и зло. Правда и ложь. Можно еще много придумать противопоставлений, но это не важно. Если немного отстраниться, отойти поодаль, то отделить черное от белого труда не составит. Вот оно – черное, и вот оно - белое. Все предельно ясно.

Парень обернулся, в его руке будто из воздуха появилась старинная зажигалка.

-Однако стоит приблизиться, вглядеться, и вдруг начинаешь замечать, что на самом деле никакой четкой границы между этими двумя категориями не существует, и та грань, которая отделяет белое от черного и наоборот, слишком размыта или же ее вовсе не существует. Вот еще было черное, потом оно лишь немного посветлело и уже стало совсем белым.

*Чззирк *

Пламя зажигалки освещает говорившего. В его глазах отражается огонь, будто два солнца горят его глаза.

-Или же случается еще хуже – черное перетекает в белое, а белое в черное. Как в знаке инь-янь. И попробуй тут отделить одно от другого. Стоит лишь коснуться одного, как тут будет задействовано и другое. Как говорил один из твоих священнослужителей: “Добро не может существовать отдельно от зла. Делая добро, ты обязательно творишь зло, и хорошо, если сделанное добро в итоге перевесит совершенное зло…”

Огонь погас, но глаза будто все еще отражают пламя, свечение глаз лишь усилилось, хотя источника света уже нет.

-И чем пристальнее начинаешь вглядываться, тем больше и шире становится граница между двумя противопоставлениями – помимо белого и черного, появляется множество смешанных оттенков, которые никак не соотносятся ни с одной из двух категорий, и в то время стопроцентно являются ими. А ведь изначально все было простым и понятным. Это, говорили тебе родители, плохо, а это – хорошо. Сомнений и двусмысленностей не было. Сразу было понятно, кто хороший, а кто – плохой. Что есть черное, а что - белое.

Парня начала обволакивать тьма, та самая, что недавно накрыла город, но теперь он будто создавал ее, был ее сердцем.

-Когда же вдруг оказывается, что не всяк белый – действительно белый? Что даже в самом густом черном всегда есть белое? Что ослепительно белый может быть чернее черного? И границы одного и другого у всех разные. То, что для тебя еще черное, для другого вполне себе белое. И каждый меряет свой рамкой всех остальных. И осудить его в неверности расчетов порой так же трудно, как и признать его правоту. И как же так получается, что в самом черном вдруг оказывается кристально белое? Чем объясняется то, что среди белого очень хорошо прорастает черное? И даже когда говорят о равновесии, о золотой середине, каждый имеет ввиду совершенно различное. И пусть даже вполне реально вывести среднестатистический центр всего - границу белого и черного, да только вот приложить этот самый центр на всех не получается. Слишком уж оказывается он не центральным. И все же, при всей неуместности противопоставлений, обойтись без них никак невозможно. Ведь есть, и это знает каждый, черное. И есть белое. Есть добро и зло, правда и ложь. И множество других категорий. И есть границы, за которыми нечто со знаком плюс становится совсем иным, со знаком минус. И при всей нелогичности, мы продолжаем мерить мир своими рамками, укладывая что-то по одну границу, а другое – по другую. Отделяем зерна от плевел, и лишь позже замечаем, сколь множество плевел среди зерна мы оставили и вспоминаем, сколько зерна мы выбросили вместе с плевелами.

И в чем смысл наших действий, и есть ли он вообще, я думаю вряд ли кто-то сможет ответить. Ведь стоит только вглядеться, как начинаешь в самом малом видеть ужасно многое, а многое после изучения становится неимоверно малым.

Тьма поглотила парня, лишь огонь из его глаз оставался видимым.

-Так где заканчивается черное и начинается белое? Ответь, же мой старый враг. Тебя считали воплощением света, но вот мы оба здесь стоим, оба были лишены сил, оба признаны врагами человечества, но мне человечество подарило ответ, пусть сделало оно это и невольно.

***

Иногда ему снилось, будто он песчинка, затерянная среди беспредельности пустыни. Или капля воды в огромном бескрайнем море. Он был бессмыслен и жалок, и равнодушные стихии носили его по своей воле, совсем не придавая ему значения.

В такие моменты тело его вздрагивало во сне, поднимая на поверхности огромные волны, а многочисленные руки в ярости били по морскому дну, взметая ил и сотрясая землю.

Но скоро он успокаивался и вновь надолго замирал.

Он – Ктулху, самое могущественное существо на свете, тот, кому не было и нет равных. Он – властелин вселенной, и все покорно воле его. Только лишь ему одному возможно все, и нет никого и ничего, кто и что мог бы ему воспрепятствовать.

Иногда, в своих снах, он возвращался туда, откуда явился когда-то. В том мире, где даже такие, как он, могли целую вечность искать другого, но так и не найти. Где нет света и тепла, и даже отсутствует понятие времени. Там нет ни радости, ни боли, нет цвета и запаха, а все заполнено лишь серой и равнодушной бесконечностью.

Но даже в том родном ему мире не нашлось никого сильнее Ктулху. Он поборол всех своих соперников, и не осталось никого, кто мог бы пойти против его воли.

Он, Великий Ктулху, правил всем миром. Он был самым могущественным и сильным.

И он взалкал большего. Он шел из мира в мир, и никто не мог его остановить. Все больше миров покорялись его могуществу, и