Новые Боги: Темный культ - MeCat

Новые Боги: Темный культ

Пролог. За множество лет до...

Сырая духота бункера давила на грудь. Низкие бетонные потолки, тусклый, мигающий свет люминесцентных ламп, запах старой бумаги, озонаторов и чего-то еще — едкого, напоминающего страх. Я сидел за массивным металлическим столом, заваленным кипами документов. Часы монотонно отсчитывали время в этой подземной норе, предназначенной для одной цели: переписать прошлое.

Очередная ночь, наполненная шелестом скучных, пыльных документов, каждый из которых – потенциальная мина под фундаментом нынешней реальности. Казалось бы, рутина архивариуса, но сегодня эта работа обретает иное, зловещее значение. Сегодня история — наш враг, самый коварный и неумолимый. Ее нужно не просто забыть, а тщательно спрятать, вырвать с корнем из памяти ныне живущих, а если удастся, то и вовсе уничтожить ее физические носители. Прошлое опасно. Оно несет в себе правду, которая может разрушить хрупкое настоящее, построенное на пепле и лжи.

Но правда коварна. Ее отголоски, ее следы сохранились не только здесь, в нашей стране, под нашими архивами, но и за ее пределами. Поэтому простое сокрытие недостаточно. Наша задача сложнее, куда более деликатная, требующая хирургической точности: нужно их правильно изменить. Переписать так, чтобы ни в одном уголке мира, ни один пытливый ум, копаясь в старых записях, никогда не смог найти противоречий, не смог уличить нас во лжи. Ложь должна стать новой, неоспоримой истиной. Она должна быть гладкой, логичной и непробиваемой. И среди этих подлежащих тотальной ревизии бумаг я наткнулся на нечто... знакомое. Дневник. Мой собственный.

Я отложил в сторону текущую папку с отчетами о "восстановлении порядка" в Северной Африке и взял истрепанную тетрадь. Мой почерк. Голос моего прошлого "я". Почему он оказался здесь, в этих архивах? И почему его не уничтожили раньше? Сердце екнуло. Я открыл первую страницу.

17 января 2046 года.

Подготовка к решающему сражению за Мадрид повисла в воздухе под тяжестью не просто новости, а удара под дых. Гибралтар уничтожен. Слово "уничтожен" не передавало всего масштаба катастрофы. Не просто крепость, носившая гордое имя, павшая под натиском врага, но и все, что ее окружало – города, базы, люди, море. На месте бывшего пролива теперь зиял чудовищный, дымящийся кратер радиусом около пятидесяти километров, края которого плавились и крошились. Конечно, от наших войск, находившихся там, не осталось буквально ни атома – лишь пустота, оплавленная земля и радиоактивный пепел. Их просто стерли.

Пусть и враг, несущий имя Бога, уничтожил множество своих в этом акте безумной силы, масштабы разрушения и полнейшее, мгновенное истребление наших сил под Гибралтаром ударили по морали Объединенных Оборонительных Миротворческих войск, как ничто другое. Не было поля боя, не было отступления, не было пленных – было только полное исчезновение. Осознание того, что противник способен на такое в любой момент, по одному щелчку своих нечестивых пальцев, висело дамокловым мечом над каждым солдатом. Страх, паранойя, тихое недоверие к командованию, не сумевшему этого предвидеть или предотвратить – все это просачивалось в окопы.

Правда, лично мне этот день принес не только скорбь по товарищам, которых я знал лишь по позывным, но и странное, горькое облегчение. Сражение за сам город я, вероятно, переживу. Меня определили в охрану артиллерийских расчетов. Мы находились в нескольких километрах от основных городских боев, замаскированные в старых оливковых рощах. Мы не планировали обстреливать собственный город, а значит, и у врага, сосредоточенного на подавлении прорыва в центре, не будет первостепенной причины уничтожать наши позиции. Мы станем менее приоритетной целью, чем пехота или бронетехника на передовой. Маленькое спасение посреди всеобщего, всепоглощающего ужаса войны с непонятным врагом.

20 января 2046 года.

Раннее утро. Еще до рассвета, когда небо было лишь обещанием света, его разорвал нарастающий, монотонный, низкочастотный гул моторов. Звук был не похож ни на что, слышанное ранее. Не рокот поршневых, не свист реактивных. Это был живой, утробный звук, от которого вибрировала земля под нашими ногами и сжималось сердце в груди.

Каждый из нас, словно по команде невидимого дирижера, забивал голову одним и тем же вопросом: "Самолеты? Чьи? Наши? Врага?!" По одному лишь гулу моторов в то время мы еще не умели различать принадлежность техники. Это был новый звук войны, и наши уши еще не привыкли к нему, не научились его читать, распознавать его смертоносную мелодию. Никто из нас еще не владел этим страшным знанием, этой жизненно важной грамотой.

Часовые на постах, совсем юные парни, многих из которых война вырвала прямо из сельской тишины испанской глубинки, впервые увидев свет осветительных заклятий противника, замерли в полном оцепенении. Это не были прожектора или осветительные ракеты. В небе, высоко над нами, словно медленно поднимались в зенит несколько гигантских, пульсирующих сфер света, заливавших всю округу призрачным, неестественным, мертвенно-бледным сиянием. Разинув рты и выпучив глаза, они зачарованно смотрели на эти рукотворные светила, на эти "магические солнца", совсем позабыв отдать команду всем спуститься в укрытие. Столько лет прошло с "Затмения", изменившего мир, а магия врага все еще казалась чудом... страшным, несущим смерть чудом.

Лишь опытные командиры, выскочив из землянок, не растерялись. Их зычные голоса и резкие, отрывистые приказы, наполненные стальной волей, прорезали утренний воздух и вывели часовых из ступора: "Немедленно в укрытие! Быстро! Газ!"

Мы, спросонья, тоже было оцепенели, когда над нами впервые зажглись эти несколько "магических солнц", заливших всю округу. Стало светло, будто днем – хотя сам свет был жутковатым, холодным, не похожим ни на солнечный, ни на лунный. Он искажал цвета, делая все вокруг блеклым и болезненным.

"Мерзкие чудовища!" – сдавленно воскликнул кто-то из окопа, когда над искусственными светилами появились их создатели. Черные, силуэтами отдаленно напоминающие драконов, но слишком угловатые, с металлическим блеском на неровной коже, они скользили по небу на широких, перепончатых крыльях – это была "авиация" противника. Страшное, извращенное совмещение технологии и магии, порождение самого ада. Настоящие "Живые самолеты". Из-под их крыльев, словно слезы смерти, срывались вниз мощные бомбовые снаряды, неся вокруг разрушение и смерть всему живому.

Но худшее было не в самом взрыве, к грохоту которого мы, как ни странно, уже начинали привыкать. Часть снарядов при падении не взрывались, а раскалывались, исторгая из