Новые Боги: Темный культ - MeCat

себя странный, едкий, зеленоватый газ с запахом тухлых яиц и металла. Любой, кто вдыхал его, падал замертво, корчась в недолгой агонии, но лишь на мгновение. Спустя секунды тело дергалось, ломались суставы, и мертвец поднимался. Его глаза светились нечестивым, желтым огнем, а рот искажался в безмолвном крике. Теперь он был движим лишь слепой, неутолимой яростью, направленной на своих бывших товарищей. Все это – драконы в небе, огненные взрывы, мертвенный свет и ожившие трупы – вселяло в нас первобытный страх и ужас, парализующий даже самую стойкую волю.

Повинуясь животному инстинкту самосохранения, мы, крича друг другу команды, натягивали противогазы и ныряли в спасительные окопы. Прижавшись к их дну, чувствуя сырую землю щекой, мы слушали, как от разрывов этих адских бомб вздрагивала земля, осыпая нас пылью и мелкими камнями. С оглушительным, металлическим свистом над нами пролетали осколки, а где-то неподалеку с мерзким шипящим звуком из расколотых контейнеров вырывался тот самый газ, отравляя воздух вокруг. Нас несколько раз засыпало землей, отвалившейся от стенок окопов, и, что страшнее, ошметками... тех, кто не успел спрятаться или вдохнул газ. Крики раненых, стоны умирающих и жуткое рычание "оживших" смешивались в адскую симфонию.

Живые самолеты, сбросившие свой смертельный груз и выполнившие свою ужасную задачу, давно уже исчезли в предрассветном небе, оставив после себя лишь хаос и смерть. Но мы все еще лежали на дне окопа, словно вросшие в землю, слишком напуганные, слишком живые, чтобы двинуться. Чувство сюрреалистичности происходящего смешивалось с леденящим душу страхом.

Каждый из нас не хотел умирать понапрасну. "К орудиям! К орудиям!" – наконец прозвучала команда, усиленная мегафоном, вырвавшая нас из ступора выживших. В считанные минуты, стряхивая землю и пепел, мы уже были у своих пушек, оттаскивая тела тех, кто не пережил налет, и открывали ответный огонь по указанным целям. Работали слаженно, механически, заглушая ужас действием. В короткие промежутки затишья, пока расчеты перезаряжались, бойцы, не снимая противогазов, делились между собой обрывочными фразами, впечатлениями и переживаниями от пережитой бомбежки, задавая друг другу вопросы, на которые не было ответов, и не могло быть. "Что это было?", "Как с ними бороться?", "Это конец?"

Справа, объятая пламенем, догорала машина медпомощи, уничтоженная прямым попаданием бомбы. Металл плавился, резина горела с едким черным дымом. Из хозяйственного отдела, задыхаясь на бегу, с искаженным от ужаса лицом, примчался связной. Он сообщил о потерях. В их расположении разорвались две газовые бомбы. Убиты командир отделения и два солдата – они не успели или не сумели надеть противогазы вовремя. Есть раненые, вдохнувшие газ, которых пришлось нейтрализовать. Разбит практически весь автопарк, часть бронетехники также уничтожена. Потери были существенными, и это было только начало.

Утром, под серым, пепельным небом, еще пахнущим гарью и газом, состоялись быстрые похороны наших боевых друзей и товарищей по оружию, погибших во время вражеского авианалета. Хоронили в братской могиле, быстро, но со всеми воинскими почестями, какие только могли позволить себе в условиях фронта. Каждое тело – еще одно напоминание о цене этой войны. Легко раненые были переправлены в пересылочный пункт для оказания первой помощи, более тяжело раненых ждала сортировка и отправка в специализированные медицинские учреждения в тылу. Если эти учреждения еще существовали после Гибралтара.

А еще утром я увидел расстрел. Жестокий, показательный расстрел. Расстрел дезертиров, трусов и предателей. Оказалось, что в наши ряды, как и в другие подразделения ООМ, проникло немало сторонников того, кого они называют Спящим Богом – тех самых культистов, что противостояли нам в городе и несли разрушение. Их выявили, возможно, по странному поведению, возможно, по доносу. Дисциплина после таких показательных мер становилась поистине железной, выжигая сомнения страхом. А ненависть к Врагам, к их богу, к их мерзким творениям, переходила на принципиально новый, личный, звериный уровень.

25 января 2046 года.

Поступила информация, что наш командующий тяжело ранен в бою за пределами города. Все же, даже после демонстрации врагом своей чудовищной авиации, газового оружия и живых мертвецов, наше командование не отказалось от попытки вернуть Мадрид. Глупость или необходимость, продиктованная стратегией и пропагандой – не нам, рядовым, судить. Группа свободных бойцов, проявив невероятную отвагу и самопожертвование, совершила дерзкий прорыв сквозь линии противника, сумела погрузить раненого командира в бронемашину медиков и вывезти из окружения. Не все вернулись из этой вылазки. Их имена пополнили список павших.

10 февраля 2046 года.

Совершенно не было времени писать в дневник. После похорон нашего командующего, проведенных сдержанно и скорбно, события неслись одно за другим, не давая ни минуты передышки, перемалывая нас, как жернова. Город мы отбили. Да. Ровно через день после ранения командира, двадцать шестого января, культисты внезапно, почти демонстративно, покинули Мадрид, оставив за собой лишь смерть, разрушения и безумие. Мы вошли в город, который был лишь оболочкой. Тысячи жителей были убиты в их кровавых ритуалах, свидетельства которых мы находили повсюду – изуродованные тела, странные символы, начертанные кровью на стенах. Множество выживших сошло с ума от увиденного или пережитого ужаса. Оставшиеся – лишь призраки былой жизни, бродящие по улицам – потеряли всякую веру в победу наших сил, в защиту, в будущее. Это была пиррова победа на костях.

Сразу после Мадрида, без отдыха, без пополнения, нас перебросили на северный фронт, который после немыслимых зверств в столице и катастрофы под Гибралтаром стал основным направлением контрудара войск ООМ. Там тоже была война. Другая, но не менее жестокая.

Нет-нет-нет! Довольно! Хватит! Я захлопнул тетрадь. Этот дневник... его нужно уничтожить. Немедленно. Здесь нет ничего важного для настоящей истории, для той версии, которую мы создаем. Ничего полезного для нашего дела, для установления Нового Порядка. Такая правда несет лишь опасность человечеству. Знание о том, что на самом деле произошло, о том, как мы балансировали на грани поражения, о том, каков был наш враг на самом деле – это знание может пошатнуть основы нового мирового порядка, посеять сомнения, вернуть страх.

Я отбросил дневник 2046 года в сторону. Его ждет огонь или шредер. Мой взгляд упал на другую папку, лежащую под ним. Более тонкая, с другой обложкой. Будто притягиваемая невидимой силой, моя рука потянулась к ней. Знакомая обложка... Неужели? Я не думал, что это сохранилось. Что же там дальше? Что еще хранят эти проклятые бумаги, вырванные из уничтоженного прошлого?