Лозоходец - Айлин Лин

как бабу к мужу тянет. Или боится, что загуляет без неё в городе. Я прошёлся по пустому двору, свыкаясь с мыслью, что это теперь наш дом. Документы были у меня на руках, оформить их мы договорились на следующий день, в Свердловске. На всякий случай я отдал лишь часть суммы. Докажи потом, что всё заплатил.

Вошёл в дом, прикасаясь к стенам, точно знакомясь с новым нашим жилищем. Жаль, что нет времени всё обустроить самому, приближался конец недели, а с ним и пора отъезда. Пройдясь по пустым комнатам, где пока гуляло эхо, осмотрелся и остался доволен, тут будет уютно моей семье.

Походив ещё немного, поспешил домой, обрадовать своих. Поспел как раз к обеду, Ульяна и Дарья накрывали на стол.

– Ты вовремя, – улыбнулась жена, – садись, сейчас остальные подойдут.

– Мы можем переезжать, – сказал я Даше, – дом свободен. Я подумал, все документы оформим на тебя, завтра надо будет съездить в Свердловск.

– Почему на меня? – удивилась Даша.

– Так мне будет спокойнее.

Жена нахмурилась, но кивнула в ответ, соглашаясь со мной.

Из сеней, как чёртик из табакерки, выскочил Стёпка, а за ним и Самир с Равилем.

– Ты купил дом?! Папка! – сын повис у меня на шее. – Мы же сегодня туда пойдём? Ну пожалуйста!

– Сначала обед, – погрозила мальчишками, скачущим возле меня, Ульяна, – потом все сходим. Мне Миша рассказывал, да вот тоже не терпится самой взглянуть. Хотя хозяйку я знаю, баба она толковая.

В избе показались отец с Михаилом, мы наскоро поели, всем не терпелось поглядеть на наше приобретение и всей ватагой пошли к новому дому.

Во дворе все поспешили кто куда: женщины в избу, отец смотреть постройки и баньку, дети побежали к огороду.

Я присел на крылечко, ожидая пока все сами поглядят, где теперь нам предстоит жить. На пороге показалась радостная Даша:

– Места сколько, Егорушка, и детям, и нам, всем хватит. Погреб большой, на всю зиму продукты уложить можно, печь какая – красота!

Я поднялся и обнял жену:

– Рад, что тебе нравится.

– И чего встали? – отец упёр руки в бока. – Айда за телегой и вещами, грузить будем. Тебе ехать скоро, надо хоть пару дней в новом доме обжиться.

И мы поспешили назад, впереди неслись мальчишки с Танюшкой, предвкушая, как будут жить на новом месте.

***

Наша старенькая телега тряслась по колдобинам, приближая нас к окраине Свердловска. Даша прижималась ко мне в преддверии долгой разлуки, дети притихли, Лизонька сопела на руках у Танюшки. Провожать меня отправилась вся семья. За день до этого я забрал новые документы от Луки, оформил дом на Дашу. Теперь можно спокойно ехать. Даже если со мной что случится, у семьи будет свой угол. Отец договорился с Михаилом, что возделывать они будут их поле. Продотряды всё равно изымут даже грамм излишка, оставив только тот минимум, который требуется семье для прокорма. Какой смысл сеять больше?

Скоро увидели на условленном месте машину Шена – Фиат-501, мой тренер, тот, что остался в другом мире, увлекался старинными автомобилями и часто показывал мне фото, рассказывая о моделях.

Рядом с китайцем стоял Лука, Матвей и Филька.

– Напросился с нами, – ткнул пальцем в мальчишку Лукьян после того, как мы поздоровались и я представил их своей семье.

Пацан шмыгнул носом:

– Жаль, мне с тобой нельзя, дядька. Я бы вам пригодился, – он с надеждой глянул на Шена.

– Там и без тебя помощников хватает, – беззлобно хмыкнул китаец.

Я скомканно простился с семьёй. Михаил достал две большие корзины с провизией: копчёным мясом и рыбой, пирогами, лепёшками, яйцами, крупами и всем, что нашлось в доме. Я установил их на заднем сиденье автомобиля, где уже лежало несколько кулей с припасами. Заметил и тару с горючим на полу.

Я снова вернулся к жене, взял на руки спящую Лизоньку, поцеловал маленький, как пуговка, носик, отчего дочка забавно сморщилась. По очереди простился с детьми.

– Береги себя, – прильнула Даша, крепко обняв меня и целуя в щёку, – вернись.

– Я уже обещал и слово сдержал, – улыбнулся ей, чувствуя, как сжимается сердце, – ни за что вас не оставлю.

Фигурки моих родных становились всё меньше, пока не скрылись за поворотом, Фиат, утробно рыча, пылил по дороге, рядом сидел довольный Шен, держась за баранку. Впереди меня ждал Китай.

***

Интерлюдия

Маленькая деревенька, затерявшаяся в просторе лугов и полей Степного края, вела свою обыденную жизнь. Людей почти не было видно, наступила пора посевной, и все, даже женщины и дети, вышли в поля. В селении оставались лишь немощные старики, сейчас сидевшие на уличных лавках, грея кости на солнышке и обмениваясь последними новостями.

– А я вам говорю, – ярился старец, лет под девяносто, Улугбек, – ждать нам в этом году продразвёрстку, не один раз мой племянник в городе был, там говорил с приезжими, не хватает провизии городам, ездили и два, и три раза по иным губерниям, и до нас очередь дойдёт, помянёте моё слово, – потрясал он тощим кулаком.

– Завёл опять свою песню, – отмахнулась от него бойкая сухонькая старушка, – чего гадать? Надо прятать зерно, и дело с концом. В полях зарыть, в лесу, ещё где. А то оставят голодать. Не для них сыночек мой спину гнуть собирается до самых холодов.

– А ну как отыщут, – сверкнула глазами низенькая её соседка по лавке, полная пожилая женщина, – и отправят в ссылку всей семьёй.

В конце улицы показался силуэт мужчины, головы сидящих дружно повернулись в его сторону.

– О! Идёт, болезный, – скривилась одна из старушек, – сейчас опять свои россказни заладит.

– Совсем Тукай плох стал, – покачал головой Улугбек, вещавший про продразвёрстку, – а какой человек был. И торговля, и связи крепкие, и хозяйство ладное, а поди ж ты, напасть какая приключилась. Ополоумел совсем.

– Нечего было над горемычными издеваться, – насупилась пухлая старушка, – будто ты не знал, как он над своими племяшами глумился. Даром, что родня. И голодом морил, и наказывал почище собак дворовых, розог не жалел. Вот и аукнулось. Все под богом ходим, – вскинула она скрюченный палец, ткнув им в небо.

– А Егора и не видал никто в Кривцово и семья его уехала. Как без мужика жить с детьми да стариком-отцом. Вот Даша и подалась куда-то. Вроде как к батьке своему.

– Да не к отцу, – перебила её соседка, – к сестре, точно тебе говорю. Мне Панас сам сказал.

– А он всё мелет и мелет, мол, детей Егор у него украл, – покачала головой бабушка на соседней лавке.

– Сами сбегли, точно вам говорю, – отозвалась сухонькая