S-T-I-K-S. Сапфир - Игорь Витте

Юра, потом Пастырь с Мальком. Все они сыграли важную роль в ее жизни здесь, все они спасали ее. Улей, как будто специально, в награду за ее страдания и одиночество в том, далеком и недоступном мире, посылал ей спасителей и помощников.

– Запал он на тебя! – вывел ее из раздумий голос Пастыря, когда броневик отъехал от передового КПП Точки на несколько километров, – Так и зыркал все время. Может останешься, пока не далеко отъехали? Я же вижу, он тебе тоже нравится.

– Нет! – покачала головой Сапфир, – У меня другие задачи. И потом, ты правильно говоришь – нравится. Всего лишь нравится. Я в той, прошлой жизни на этом обожглась. Так что я с тобой, а там посмотрим. Что там, кстати, с Марфой вашей?

– Не знаю! – ответил знахарь, немного помолчав, – Приедем, посмотрим, а пока можно только гадать. Ты о своих дарах, там вообще никому не рассказывай! Там только Коновал может твой дар увидеть, да и то, если ты к нему на прием пойдешь.

– Он знахарь?

– Да, он мой учитель! Посильнее, да и опытнее меня будет.

– А почему Коновал? – поинтересовалась Сапфир.

– Да он в прошлой жизни был ветеринаром.

– Тогда понятно!

– Ты подумала, что из-за ветеринара? – почти смеясь спросил Пастырь.

Сапфир кивнула в ответ.

– Нет! Там все смешнее вышло. Он перед провалом на конюшне был, кобылу колхозную в чувство приводил. А тут кисляк. Он сознание потерял, а когда очнулся, кобыла отключилась, сдохла в общем. Так он битый час пытался ее реанимировать. Вот так его крестный и обнаружил, рядом с лежащей лошадью.

На носилках застонал Малек и Пастырь мгновенно остановил машину. В мгновение ока он оказался в салоне, и они с Сапфир склонились над раненым. Малек по-прежнему был без сознания, но его дыхание стало более глубоким. Пастырь провел несколько раз над его грудью и головой, своей ладонью и удовлетворенно кивнул.

– Что? – спросила Сапфир.

– Все нормально! – успокоил знахарь, – Если бы не был под спеком, пришел бы в сознание. Но пока, ему так лучше.

Они уже давно выехал из леса и катил по асфальтированной дороге, объезжая ямы и рытвины. Местность была холмистая и броневик, то вскарабкивался на вершину очередного холма, то скатывался вниз, набирая скорость, чтобы вновь взлететь на следующий холм. В одной из таких низин, пришлось притормозить, слишком уж разбитой была дорога, и Сапфир почувствовала впереди чьи-то эмоции. Это не были эмоции тварей. Осторожность, азарт, и еще что-то незнакомое. Это были явно люди, но вот кто?

– Впереди кто-то едет! Метров двести и быстро приближаются. – предупредила она Пастыря.

– Что чувствуешь?

– Любопытство, азарт, настороженность! Есть еще что-то, но не могу распознать.

– Так, давай за пушку, возьми под прицел вершину холма. Огонь не открывай. По большому счету, эта территория Детей Стикса, чужих здесь не должно быть. Но кто его знает.

Сапфир заняла свое место, Инга, которая молча сидела все это время, вновь с выпученными глазами забилась в угол. Пастырь, объехав все ямы направил броневик к вершине холма. Те, кто ехал с другой стороны, так же не торопились. Сапфир отчетливо улавливала четверых. Четыре отчётливых эмоциональных потока приближались со скоростью автомобиля. Пастырь остановился в начале подъема так, чтобы уменьшить возможную площадь поражения сверху, если их начнут обстреливать с вершины холма. Еще, это позволяло уменьшить угол подъема ствола их орудия. Электромоторы башни развернули пушку, взяв под прицел вершину и все замерли в ожидании. Сапфир казалось, что время замедлилось. Секунды превратились в минуты, а адреналин в крови бурлил, заставляя палец на спуске орудия нервно подергиваться. Но она удержалась от выстрела, когда на вершине холма, в клубах поднятой с обочин пыли, показались два пикапа с крупнокалиберными пулеметами на станинах, закрепленные в кузовах. Пикапы резко затормозив, остановились, будто наткнулись на невидимую преграду.

– Отбой! – громко произнес Пастырь, – Свои!

Через два часа после встречи, броневик в сопровождении двух пикапов въезжал в ворота неизвестного стаба. Наружные стены и все сооружения еще хранили отметины недавних боевых действий, но внутри все было без особых разрушений. Жителей на улицах практически не было, лишь вооруженные до зубов патрульные с мрачными лицами и такими же как у Малька татуировками на лбу, провожали тяжелыми взглядами проезжающие машины. Пикапы, как оказалось, были одним из передовых дозоров, которые рыскали по окрестностям стаба. Из всей четверки, встреченной на дороге, Пастыря знал один лишь Крест, водитель и командир дозора. Остальные были, как сказал Пастырь – вновь обращенные. Сапфир почувствовала в их эмоциях что-то особенное, чего она совершенно не могла распознать. Это было сложное, словно составное чувство и как бы она не силилась описать его, но так и не смогла ничего придумать. Да и как можно описать пустоту. Может быть это были и не их эмоции вовсе, а просто ее собственное ощущение этих людей. Они были словно бездонный, темный омут, который не затягивал сам, тем не менее тянул к себе как магнит.

Ехавший впереди пикап повернул на небольшую площадь, в центре поселения и остановился у трехэтажного бревенчатого здания.

– Сидите пока здесь и никуда не выходите! – бросил он, выпрыгивая из кабины.

Почти в тот же момент из здания вышла среднего роста пожилая женщина, почти старуха, только в каждом ее движении чувствовалась не женская сила. Да и старухой в прямом смысле этого слова ее назвать было трудно. Сапфир вдруг отчетливо поняла, что эта старуха и есть Марфа, но что-то заставило ее насторожиться. Женщина казалась обычной – худая, седоволосая, в простой одежде. Тонкие пряди волос спадали на плечи, чуть прикрывая их, словно скрывая что-то важное.

Она шагала медленно, будто не спешила, но в её походке не было дряхлости. Это была не старая женщина, а что-то совсем другое. Девушка непроизвольно напряглась, хотя и не осознавала, почему. Воздух вдруг стал тяжелее. Не так, как перед грозой, а как перед чем-то неизбежным, от чего не укрыться. Марфа медленно повернула голову в сторону броневика и Сапфир увидела ее глаза. В них не было ничего. Просто пустота. Ни мрак, ни свет – лишь безграничное, застывшее молчание. Сапфир смотрела в них и не могла понять, что чувствую. Страх? Нет, не страх. Но что-то гораздо хуже. Ощущение, что ее уже не существует. В какой-то момент девушке показалось, что её собственная сущность растворяется в этом взгляде, размывается, исчезает. Она сжала пальцы в кулак, пытаясь сосредоточиться на физическом, реальном, на ощущении ткани на своей коже, на жёстком сиденье под собой. Её нет. Она здесь. Её