Обратный отсчет: Равнина - Токацин

27 день Кислоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Прогноз на завтра видел? Опять весь день сидим по норам, — Вепуат, не оборачиваясь, дёрнул оперённым плечом. Гедимин, перешагнув порог душевой, угрюмо сощурился.

— Что на этот раз?

— Затмение, — невесело хмыкнул Вепуат, наматывая на руку шлейки. Четыре панцирных «дирижабля» висели над ним, едва заметно шевеля высунутыми кончиками крыльев. Больше никаких признаков жизни Гедимин не заметил.

— Опять эти… падальщики? — сармат поморщился. — Ещё один день насмарку.

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Тебя что, не предупредили? Всякие там поддоны мазать церой, собирать кейек…

— Цера кончилась, — отозвался Гедимин, снимая со стены шланг. — А кейек… В цеху был? Там из печей ещё не выгребли?

Вепуат качнул головой.

— Вечером. Гварза сказал — до утра он не нужен, так что успеется.

Он перевернул неподвижного «трилобита» брюхом кверху и тронул согнутые «лапы». Жёсткий крюк вяло щёлкнул в воздухе.

— На пищу уже не реагируют. Немного искупал их…

Он стёр с панциря «трилобита» последние капли и уложил животное в мешок с отверстиями. Существо не сопротивлялось, только крылья, коснувшись плотной ткани, втянулись до упора.

…Недоделанный «хвост» жилого барака лежал между ним и душевой; его торец с зияющим в нём проломом с двух сторон освещали фонари. Основную форму ему уже придали, внутренние полости проделали и даже вытянули и согнули две кромки, из которых после их сращивания должен был получиться пол. Сейчас постройка была похожа на обломок каменного корабля со складчатым килем и развороченной палубой.

— Завтра доде… а, ядро Сатурна! Завтра точно не доделают, — Вепуат досадливо сощурился и опустил фонарь. — А послезавтра?

Гедимин только пожал плечами.

— Приползут — отправлю их доделывать. Гарантий никаких, сам знаешь.

…С тех пор, как Гедимин в последний раз заходил в барак, на пожелтевшей шкуре-свитке прибавилось строчек. Рядом с той, что стояла под номером 28, был нарисован жирный восклицательный знак.

— Завтра — никаких хождений, — буркнул комендант, выглянув на минуту из отсека, и смерил Гедимина выразительным взглядом. — Приказ командира.

— Какого из них? — вяло спросил Гедимин. Настроения спорить у него не было, но филк жаждал общения, и удержаться было трудно.

Дасьен выразительно фыркнул.

— Ты-то сам себе командир! Только завтрашним тварям всё равно, кого жрать. Они тебя не спросят.

— Между прочим, с утра никакой опасности не будет, — повысил голос Вепуат, отошедший на десяток метров по коридору, но прекрасно расслышавший каждое слово. — Спокойно можно идти за рудой. Не я виноват, что выработка такая низкая!

Комендант — и ещё двое филков, выглянувших из пищеблока — вздрогнул, сверкнул глазами на Гедимина и набрал воздуху в грудь. Сармат, досадливо хмыкнув, шагнул к двери. В следующую секунду он был снаружи, смотрел, как дверная створка уходит в паз, и слушал отдалённые возгласы, бурчание и фырканье. Кенен Гварза, поднятый по тревоге, перехватил Вепуата и теперь его отчитывал, комендант громко возмущался, сборщикам красно-жёлтого камня тоже было что сказать. Гедимин молча стоял у барака, щурился в темноту, сканировал подземные полости и про себя пересчитывал изготовленные фонари, стационарные светильники и запасы кейека. «Надо будет задействовать отражатели. Расставить по периметру, внутрь — горячие осколки. Так будет и ярче, и жарче. Боятся ли падальщики высокой температуры?»

…Когда Гедимин относил на склад собранные камни, наверху, на обрыве, уже нетерпеливо переговаривались «ученики»-Скогны; когда он поднялся в горячий цех, вся толпа, разумеется, уже была внутри и успела даже развязать мешок со стеклянной шихтой. Гедимин одобрительно хмыкнул и остановился у печи, задумчиво глядя в жерло. Чуть поодаль, за открытым шлюзом, Вепуат звенел поддоном и шуршал подсохшей горючей смесью.

— Жир вытек? — громко спросил Гедимин, вспомнив, что раньше звук получался другой.

— Да Альгот всё химичит, — отозвался Вепуат, выкладывая смесь на поддон. — Говорит, так даже лучше. Дыма меньше.

Он щёлкнул когтем, высекая искру. Гедимин, обогнув каменный выступ, встал у стены, с интересом глядя на поддон. Смесь отличалась даже по цвету — и, похоже, по лёгкости воспламенения.

— Так, ещё раз, — Вепуат досадливо хмыкнул и снова щёлкнул когтями. В маслянистой горке появились первые искры, кверху потянулся прозрачный дымок.

«Огонь,» — Гедимин тронул височную пластину и беззвучно хмыкнул. «Что Айзек говорил про ту тварь? Весь огонь Равнины? И этот тоже?»

— Вепуат, — он шевельнул пальцами, перекрывая выход в цех плёнкой защитного поля. — Приоткрой шлем.

— А? Думаешь, поможет? — Вепуат с досадой смотрел на дым и едва заметные искры. Половина успела угаснуть.

— Что-то Альгот не то нахимичил… — пробормотал он, приподнимая когтем часть рукава, и снова склонился над костерком. Гедимин быстро оглянулся на закрытую дверь на улицу и на всякий случай поставил ещё одно защитное поле.

— Знаешь, кто такой Гверрек?

— Кто? Гверрек?

Костёр взорвался. Ошмётки масляной смеси разметало по «шлюзовой камере». Вепуат, успевший отскочить, запрыгал по дымящимся остаткам. Гедимин поддел искрящий комок и швырнул его на поддон, но ещё на лету искры погасли. «Камеру» заволокло дымом.

— Альгот! Химик, мать его пробирка! — Вепуат хлопнул себя по бедру. — И что он этим хотел сказать⁈

Защитное поле Гедимин убрать успел — разведчик, подбирающий остатки смеси, ничего не заметил.

— Где же… А, вот она. Хорошо, не всю извёл, — Вепуат, выпрямившись, сунул сармату в руки почти пустую тубу. — Старая смесь. Разжигай, а я к Альготу. Экспериментатор на мою голову, яд-дро Сатурна…

Гедимин, виновато щурясь, наклонился над поддоном и сделал вид, что очень занят розжигом. Смесь старого образца воспламенилась мгновенно — когда Вепуат закрывал за собой дверь, промасленная органика уже искрила, дымила и корчилась. Через несколько секунд огонь стал красным.

…«Камнедробилка», грохочущая за стеной третий час, внезапно затихла. Загудела,