Чертоги Душ - Серослав Амадайн

Если люди только ахали да удивлённо переговаривались от этой новости, то тангоры в их рядах недобро хмурили брови, бросая косые взоры на помост.

— А по сему, этот уважаемый тангор не нарушал никаких законов, и вполне по статусу находился за столом со мной и анаем Турамохом! Тем более, что это я его пригласил!

Скользкий и неприятный на вид глашатай подошёл к Айтэну со стороны головы и присел перед ним, заглядывая ему в лицо:

— Как твоё полное имя? Ты подтверждаешь слова аная Фортхай?

По лицу Айтэна текли слёзы:

— Я…

— Ну? — резко надавил голосом на него глашатай.

«Если он скажет „нет“, то я облажаюсь на всю округу!»

— Я…

— Говори, Айтэн! Говори правду, во имя Рода! — не выдержал я.

Тангор сквозь обиду и горечь нахлынувшего прошлого, и унизительного настоящего, прокричал:

— Я Айтэн Гелхад Блайнстоун! Сын члена Старшего Совета Гелхада Грунтара Блайнстоуна, из Граднтора!

Глашатай встал, поправляя своё одеяние, и громко спросил, найдя взором в толпе представителей горного народа Пятиградья:

— Кто из вас может подтвердить это!?

Поначалу ничего не происходило, но вскоре на площадь вышел старый тангор. Его волосы, выбивающиеся из-под шапки, были напрочь седыми. Впрочем, как и его борода.

— Я могу! — сипло, но довольно громко произнёс он. — Это Айтэн Блайнстоун, это так! Но ещё — он изгнанник! По его вине обрушилась каменная статуя на площади Граднтора и раздавила двух его подмастерьев!

Айтэн рыдая забился в колодках, затрепыхался:

— Нееет!!! Я не виноват!!! Всё было рассчитано!!! Ошибки быть не могло!!!

Но его никто не слушал! Люди стали что-то кричать и тыкать на него пальцем. Некоторые принялись освистывать бьющегося в оковах тангора.

Глашатай в это время о чём-то спорил с Дарниганом. Тот пытался что-то яростно ему объяснить, активно жестикулируя руками, но этот скользкий ублюдок с надменным лицом отрицательно покачивал головой на его слова.

В конце концов глашатай просто отвернулся от Брора и воздев руки, привлекая к себе внимание, попросил тишины. Народ угомонился, хоть и далеко не сразу.

— Добрые жители Арнагейта! В виду открывшихся деталей, мною принято решение пойти навстречу господину анаю и его подданному, тангору Айтэну Блайнстоуну!

Я с облегчение вздохнул…

— Поэтому вместо пятнадцати палок, изгнаннику назначается всего восемь!

«Ах ты же пи#ор! Убью на#уй!!!»

Встретившись со мной глазами, и видимо узрев в них, что я на грани, он прокричал до селе безучастно стоявшему в сторонке экзекутору, спешно покидая помост и направляясь к стражникам поблизости:

— Преступай, немедленно!

Я обошёл колодки и присел перед тангором. Айтэн как мог поднял ко мне грязное лицо со следами от струящихся недавно слёз, но ничего не сказал. С его шеи в этот момент свисла фигурка Рода.

— Род знает о тебе, друг! — тихим голосом, так чтобы меня слышал только он, произнёс я беря в руку амулет. — Он сказал, что бы ты прикусил амулет зубами.

Тангор кивнул и разжал зубы, принимая амулет и крепко сжав его челюстями… И тут раздался хлёсткий звук первого удара! Каменюка забился в колодках, словно птица попавшая в силки. От пронизывающей боли он застонал, но только сильнее сжав зубы. Я схватил его за руку и крепко её сжал:

— Держись тангор! Клянусь — они ещё горько об этом пожалеют!

Айтэн стиснул в ответ мою руку, словно тисками. Я в очередной раз убедился, что тангоры обладают воистину великой физической силой! В другой же я заметил ещё одну фигурку. Скорее всего это был амулет Айдануна — праотца создателя тангоров на земле.

Тут последовал следующий удар! Каменюка утробно зарычал, и в его глазах вспыхнуло пламя той самой упёртости характера и мужественности, которым спокон веков славился его народ.

Потом последовал ещё удар! И ещё!!!…

Погрузив избитого Айтэна в сани, до которых мы донесли его после экзекуции на площади, не задерживаясь ни мгновения больше, мы покинули Арнагейт.

Выная тангора из колодок, и спуская его с помоста передавая на поруки Хате и Кедану, я злобно оглядел с возвышенности собравшихся на площади, словно стараясь запомнить лица всех и каждого, кто сегодня присутствовал здесь. Редко на чьём лице я увидел тень сострадания к тангору. Многие вели себя так, словно сходили в драмтеатр на представление, и теперь обсуждали прошедшее шоу. Были и такие, судя по одёжке местная знать, которые с нескрываемым пренебрежением взирали на мои действия в отношении тангора. На лицах этой категории людей читалось: «Поделом ему!… А этот-то ты гляди, ещё и возится с ним! А ещё анай, с покровительством турима на гербе рода!… Тьфу!»

Не скажу я и о том, что тангоры в толпе проявляли больше сочувствия к своему сородичу, нежели люди, что их окружали. Возможно никто не хотел рисковать своим здоровьем, но отчего-то мне казалось, что это не совсем так.

«Неужели ярлык „изгнанника“ столь неприемлем у них, что даже в таком случае как сейчас они… А что „они“?! Ты на себя посмотри! Дай оценку своим действиям, прежде чем осуждать других. Так ты анай, Серый! Ты признанная знать, и не смог отстоять своего друга! Вот цена за твои игнорирования местных устоев. Ой ли Каменюка последний?…»

Под такие мысли мы добрались до северных ворот Арнагейта. Без скромности раздвигая живой людской поток, наша компания выехала за ворота и я увидел справа от выхода Дарнигана. Он о чём-то переговаривался со стражниками на посту, но едва завидев нас, оборвал разговор, провожая нашу делегацию внимательным, молчаливым взглядом.

«Да — да, капитан. На моём лице ты читаешь именно то, о чём я думаю, и о чём уже решено.»

Прибыв в наш небольшой лагерь, я дал команду готовиться к путешествию, а сам попросил Дайлина подсобить мне с тангором. Дайлин без вопросов бросился мне помогать.

Спина Айтэна покрылась широкими и продолговатыми, синеющими шишками. Складывалось впечатление, будто ему под кожу засунули мини-черенки от лопат. Видеть такое было жутко, но стало жутче когда я начал аккуратно смазывать ужасные рубцы заживляющей мазью. Тангор вздрагивал и кривился от боли сквозь сжатые зубы, но терпеливо ждал пока мы закончим.

Айтэн хотел было что-то сказать, но я жестом остановил его:

— Всё потом, тангор! Сейчас отдыхай друг.

Упрятав тангора под меха, я вскочил в седло:

— Двинули парни! Домой!

Обгоняя по пути тихоходные сани да повозки по тракту я всё обдумывал встречу Рода с Мишаней! А может кстати уже и не Мишкой вовсе? А Сварог?… Но как? Откуда?!… Мишка тоже в недоумении сопротивлялся, но как настоишь перед богом?

По убеждениям Рода в близи он смог разглядеть, а точнее даже почувствовать, крупицу божественной сущности в нашем кузнице! Но она закована в ауру Мишки. Она словно зародыш в яйце, что ждёт созревания! Род долго вёл с моим земляком разговоры, поясняя и разъясняя, что у него нет выбора и ему нужно разбудить её. Но активировать против воли носителя он не может, и поэтому Михан должен сам дать согласие.

— А как же я? Что случится со мной? С моим разумом!

Род честно ответил:

— Не знаю, Михаил. Но знаю, что такое возможно. И ты тому неоспоримый факт! — и потом, словно сам себе добавил, — Акливион в очередной раз меня удивляет!

У Мишки, если честно, не было выбора. Ну, лично на моё мнение естественно! Божественная сущность она такая, вещь редкостная и наверняка привлекательная не только светлым силам. Даже думать не хотелось, если об этом узнают Тёмные Жрецы. Да и Род поддержал, что если кузнец попадёт в лапы таким — то они смогут получить своим способом, хоть и изуверским без сомнения, слишком опасное количество Силы. И куда они её смогут применить в следующий раз — даже богу не известно! Но в этом вопросе меня пугало, по настоящему, то, что эти твари наверняка занимаются своим чёрным делом, но уже в другом месте. И я больше чем уверен — они вернутся, чтобы отомстить! Так что Мишке Род дал