Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

беззвездному небу. Нет, он ошибся. Звезды были, но очень тусклые, испуганные. И миллионы лет до рассвета. Вот если бы на тех, кто двигался в руинах, упал луч солнечного света — они бы окаменели, точно-точно. Но сейчас все было наоборот. Луч тьмы упал на него — обездвижил, умертвил.

Низкорослые существа остановились в нескольких метрах от автобуса, за которым прятался Мизинец. Стояли на колесных досках, светящихся белыми огоньками, всматривались в улицу и разваливались на части. Но не умирали.

Налетел ветер, зашевелил бумагу и сломанные ветви. Дыхание Стены.

«Они пришли из Стены. Она родила их».

Мизинец заставил себя отвернуться и поползти прочь. Он подумал о группе, от которой отстал, возможно, навсегда, и пополз быстрее. Главное — не оборачиваться. Не оборачиваться.

Что-то мешало ползти, цеплялось за вспученную обломками землю. Рюкзак. Мизинец приподнялся, перевесил рюкзак на спину, пополз дальше. Прислушался: ничего. Только колотушка сердца, потрескивание пламени, хруст веток под ладонями и коленями. Не порезаться о стекло, не оборачиваться… Он подобрал обломок пластиковой трубы.

«Если я не побегу, то Стена нагонит меня. Стена… и эти…»

Взгляд остановился на большом треугольном осколке стекла, который торчал почти вертикально, освещенный горящей лужицей смолы. В осколке, как в боковом зеркале автомобиля, мелькнуло мутное отражение.

Мизинец оглянулся.

Расстояние между ним и карликами не изменилось. Тот, что стоял левее, распахнул безгубый рот и беззвучно закричал. Наверное, это был крик. Потому что лицо карлика удлинилось, красные дыры превратились в красные щели, а на шее натянулись коричневые жилы. При этом — ни звука.

«Это какой-то ультразвук… который сведет меня с ума».

Мизинец поднялся и побежал. Ни разу не обернулся. Почти убедил себя, что разум сыграл с ним злую шутку. Сон наяву. А еще Крафт со своими кошмарами, с изломанными фигурами… Во что были одеты эти карлики? Лохмотья? Спортивные костюмы? Он не помнил. Значит, точно сон. В сознании отпечатались лишь дурацкие гироскутеры и морщинистые лица. Почему карлик кричал? Кто он… они? О чем был сон? О хранителях, которые стерегут спуск в храм?

Горящие дома остались за спиной, за небольшим изгибом дороги. Погасли, как комки бумаги, превратившиеся в черные ломкие цветы. И стало темным-темно.

Мизинец пошел вперед, вытянув в темноту руку. Больно ударился ногой о поваленный столб или дерево. Обогнул. Пошел дальше. Шарил в мутном киселе: серые контуры, пятна. Понял, что потерял трубу. Остановился, достал телефон, давил и давил пальцем, швырнул в сторону — закричал.

И услышал ответный крик. Словно из ушей выскочили воздушные пробки.

— Мизинец! Серый!

— Мало́й!

— Эй!

— Мизинец!

И огни — они приближались вместе со знакомыми голосами. Кляксы мутного света. Он пошел на них, вытирая слезы.

Подбежал Кляп.

— Блин, а мы тебя ищем.

— Я…

— Эти хотели уйти. Без тебя.

— Ушли?

— Нет.

— Хорошо.

«Лучше бы ушли».

Из темноты выплыл Оз. Даник. Крафт. Зиппо. Руся. Вдалеке светились огоньки сигарет, не приближались.

Крафт глянул на Мизинца так, словно все понял.

— Ты где застрял? — спросил Даник.

— Да так…

— Ну и ночка. Погнали!

Мизинец припустил за Кляпом, боясь отстать. Дорога расчистилась. Из-за невидимых облаков показалась луна. Осветила кряжистые постройки, которые стояли на некотором отдалении от дороги.

На окраине парни выбежали на трассу.

5

Она запрыгнула в пустую маршрутку.

— У парка остановите. Спасибо.

На приборной панели лежал всякий хлам. Крутились на ниточках компакт-диски — господи, как неохотно мы выкарабкиваемся из прошлого. Из ненужного. Из неудачных браков.

Водитель попался разговорчивый.

— Погодка в стране, а? — Он кивнул в зеркало заднего вида. — Что творится!

— Точно, — вяло согласилась она.

— К нам, говорят, идет. Не уймется.

Она сделала вид, что копается в сумочке.

В салоне было жарко. Сидела у окна, смотрела на опостылевший город. Почти у самого парка поднялся сильный ветер. Словно из ниоткуда, в момент. Качнул маршрутку. Она ойкнула, схватилась за спинку переднего кресла.

— Явился, а мы и не ждали! — излишне бодро сказал водитель.

Радио сообщило о крокодиле, сбежавшем из затопленного Ленинградского зоопарка.

— Чума-а! — протянул водитель. — Вот тебе и культурная столица.

Она не уловила связь между крокодилом и культурой — в ужасе смотрела, как за забором валится набок ветвистый клен. До Питера было далеко, но ураган принес скверные новости. Ураган и был плохими новостями.

— Вот уж кому-то не повезет. Как в фильме «Челюсти».

Голос водителя раздражал.

— В «Челюстях» была акула, а не крокодил, — сказала она.

— Один черт кусачий.

Завибрировал телефон, и у нее задрожало внутри. Сын. Нажала «ответить», осторожно поднесла телефон к уху.

— Мам, что тут творится! У беседки крышу сорвало! Мам, ты где?

— Я… около парка…

— Что ты там делаешь? Мам?

Она не знала. Забыла.

Подняла испуганный взгляд. Водитель смотрел на нее через спинку кресла.

— Вам точно в парк надо? Давайте я вас домой подкину.

Она благодарно кивнула. Как она могла злиться на этого человека? Он поможет ей, привезет к сыну!

— Я скоро буду, — сказала в телефон. — Алик, ты меня слышишь? Не выходи из дома.

Водитель по-прежнему внимательно смотрел на нее. По лобовому стеклу хлестали капли дождя.

— Скажите, чтобы закрыл окна и спрятался в ванной. Так надежней.

— Алик, слышишь… Закрой окна…

Звонок оборвался.

— Ничего, ничего, прорвемся. — Водитель переключил передачу, аккуратно развернул машину и повел сквозь ветер. — Эх, самое время для добрых дел.

— Спасибо, — тихо ответила она, сжимая в дрожащих руках телефон.

Маршрутку трясло. Она видела, как порыв ветра сорвал мужчину с велосипеда, протянул по луже, тот вскочил и побежал, низко пригнув голову. Велосипед бросил на дороге. В окно через проход ударил камень — выбил, как искру, сетку трещин.

— На пол! — крикнул водитель. — Голову прикройте!

Она упала в проход, накрыла голову сумочкой. Со звоном лопнуло стекло. Что-то несильно ударило по спине, на руки посыпались осколки.

— Живы?

— Да…

— Ничего, ничего. Доедем.

Ураган набирал силу.

* * *

Ураган начался, когда он поднялся из метро.

Показалось, что природа странно застыла. А потом пылевой столб — невесть откуда взявшийся — разнес строительные ограждения.

Он пригнулся и побежал к торговому центру. Из кармана вылетела купюра, сдача за проездной. Развернулся и бросился назад, поймал на лету. За спиной громыхнуло: обвалился балкон. Бетонная плита рухнула там, где он мог оказаться, не кинься за деньгами. Не было времени это осмыслить.

Ветер ударил с новой силой, заставил распластаться на дороге. Люди бежали в другую сторону — в подземку. Катились по тротуару, словно кегли. Он поднял голову: вернуться или добежать до торгового центра?

Через дорогу упал столб, подломил под себя детское тело. Ветер валил