Шоу безликих - Хейли Баркер

Знаю, сейчас совсем не до веселья. Амина мертва, за нами охотится полиция, каждый офицер которой готов пристрелить нас на месте.

Но не засмейся я сама, не сотвори заразительное хихиканье Греты свои чудеса, я бы уже давно рухнула от отчаяния. Лучше смеяться, чем сдаваться, и, честное слово, глядя на него, я давлюсь от смеха.

На Бене костюм — тот самый, что когда-то сшили специально для меня. По задумке создателей он должен был придавать сексуальности. За образец взяли наряд какого-то парня по имени Чарли Чаплин, который жил сотни лет назад. Черные брюки из лайкры, которые плотно сидят на бедрах и ничего не скрывают. Кроме того, они слишком короткие для него, а рубашка толком не застегивается. Бену удалось застегнуть лишь среднюю пуговицу. Как он ни натягивал ее на грудь, рубашка расходилась сверху и снизу. Я невольно таращусь на его тело. Что, согласитесь, странно, когда речь идет о жизни и смерти. По идее я должна быть слишком напугана, чтобы замечать подобные вещи, но как ни парадоксально, я обращаю на них еще больше внимания, чем прежде. Я даже толком не успела познакомиться с ним, и вот мы должны умереть.

По всей видимости, мне больше не удастся побыть с ним наедине. У меня не будет возможности ощутить тепло его тела рядом с моим.

Ну ладно. Глубокий вдох, и вернемся к костюму. На голове у него старинная черная шляпа. Она называется котелок — такая маленькая, с круглым верхом. Он пытается как можно ниже надвинуть ее на глаза, но его голова слишком велика для нее, и шляпа сидит на ней набекрень.

Знаю, он смущен. С моей стороны некрасиво смеяться, и я из последних сил пытаюсь остановиться. Главное, не смотреть на Грету, потому что стоит нам встретиться взглядами, как я снова заливаюсь смехом. Наконец ко мне возвращается дар речи.

— Так не пойдет. У тебя дурацкий вид. Тебе придется снова влезть в полицейский костюм.

Бен уныло смотрит на свой новый наряд.

— Но ведь они в любую секунду догадаются, что это был я.

— Бен, если тебя пристрелят и снимок твоего мертвого тела попадет в газеты… Сомневаюсь, что ты будешь гордиться своим костюмом! — и мы с Гретой вновь начинаем смеяться.

— Ладно. Уговорила. — Он сокрушенно вздыхает. — Отвернитесь, дамы.

Грета отворачивается, но я, выгнув бровь, улыбаюсь ему. Он краснеет и стыдливо смотрит себе под ноги. Это так мило.

— Ты тоже, пожалуйста, — говорит он. — Давай отвернись.

Я насмешливо фыркаю, однако выполняю его просьбу и медленно отворачиваюсь. Правда, не могу устоять перед соблазном и разок оборачиваюсь через плечо.

— Хошико! Я серьезно. Отвернись!

Я жду, когда он переоденется, и невольно улыбаюсь. Но не потому, что в этом костюме у него был такой дурацкий вид, и не от мысли о том, как бы он выглядел в той пачке. А оттого, что он здесь, со мной. Оттого, что он пришел, чтобы спасти меня. И что бы ни случилось с нами, останемся мы живы или умрем, по крайней мере, на пару дней мы нашли друг друга.