Вмерзшие в S-T-I-K-S 3. Рожденные холодом - Дмитрий Крам

— Может быть, — пожал плечами Воронцов.

— Салага дело говорит, — встрял Танк. — Тебе как коренному, может, различия не очень видны, а я как залетный турист все подмечаю. Изменился народ местный. Да и разговоры, если послушать, блатные притихли, свой край периметра стерегут от проникновений, даже буржуи рублевские людей и средства выделили. Организации между собой не конфликтуют.

— А вы не думали, что нет никакой повышенной угрозы от пещерников? — спросил я. Все обернулись, и даже Воронцов, что держал баранку, засмотрелся в зеркало заднего вида и чуть не столкнулся с чукотским возницей.

— Ты мысль то развивай! — рыкнул он, увернувшись от столкновения.

— Чисто теоретически, хватило бы Якимуре таланта выставить две стычки с пещерниками и пару столкновений с дикими как начало большой войны? Ведь все это случалось и раньше.

— Хватило бы конечно, — растерянно пробормотал Салага. — Но зачем?

— Увеличение собственной значимости в глазах глав Цитадели, — начал я загибать пальцы. — Ускоренное развитие города, вон как все объединились, а раньше друг дружку резали. Особые полномочия, позволяющие выбить у совета ресурсы на поход к Черноте. Кто бы ему такое позволили еще пару месяцев назад? Это я молчу про возможность получить горсть белых жемчужин, самое желанное сокровище в этом мире.

Повисла тишина.

Глава 32

Еще одна операция Якимуры

День шестьдесят второй

Цитадель

Минус двадцать пять градусов по Цельсию

Лишь спустя минут пять Воронцов подал голос:

— Хочешь сказать, нам реально придется убить скреббера?

— Нам в любом случае придется его убить. Кто-то же должен. Вопрос лишь с какими ресурсами.

— То есть Якимура… — начал было Салага.

— Не знаю я, что у него в башке. Даже не спрашивай. Просто со всеми этими интригами, заговорами и прочей лабудой у меня уже мозги набекрень, и во всем двойные и тройные смыслы видятся. Я просто вам на подумать информацию вбросил. Никому и ничему не верьте.

Парни сильно загрузились и остальное время ехали молча. Я пытался в голове проиграть диалог с Алисой, но каждый раз выходила полная лажа, поэтому решил поберечь нервы, положиться на импровизацию и просто смотрел за дорогой.

Перемены сразу бросились в глаза, едва мы пересекли границу Промки. Дорога была расчищена, как будто президент Улья едет с проверкой. Сама база тоже преобразилась. Теперь, чтоб подъехать, нужно попетлять меж бетонных блоков. Да и штурмом просто так её взять не получится. Поверх плит проброшена колючка. На самой крыше дома соорудили наблюдательную вышку. Воронцов вызвал пост, и только после этого открылись ворота.

— А это кто такой? — спросил солдат у Воронцова, кивнув на меня.

— Это ты кто такой? — насмешливо бросил я в ответ.

— Не начинай, — поморщился Воронцов и отвел бойца в сторонку, объясняя мой статус.

Сам дом обшили утеплителем, а поверх закатали в черно-белый пятнистый камуфляж. Смотрелось круто. И просто по-военному, и очень красиво. На окнах решетки, на входе две двери, одна, металлическая, нараспашку, а вторая, деревянная, обита материалом под цвет отделки здания.

Слева теперь имелся навес для техники, а справа от входа стояла огромная собачья будка, вход в неё закрывал брезентовый полог, я бы и сам в такую заселился. Хозяин жилища лаял в доме и скребся в дверь. Наконец, деревянная преграда не выдержала его натиска, открылась, и пес выскочил на улицу.

По-дружески, в знак того, что узнал, облаял всех и грозно гавкнул, завидев меня. Ощерился, вздыбил шерсть на загривке, широко расставил лапы, всем своим видом показывая, что знать меня не знает и дальше не пропустит.

— Что, не узнал, морда мохнатая? — улыбнулся я.

Пес стал рычать тише, слюна больше не капала на снег, а взгляд с «вкусный человечек, только дай мне повод разодрать тебя» сменился на «интересная игрушка, где-то я такую видел».

— Неужели ты вожака не узнал, Злыдень! — притворно разозлился я и сделал шаг вперед.

Собака наклонила голову, все еще не понимая, кто я.

— Ну щас я тебя за загривок оттаскаю, сразу узнаешь, — рассмеявшись, двинулся на Злыдня. Он наконец-то понял, кто перед ним, радостно тявкнул, прыгнул на меня, повалил в снег и начал облизывать морду. Я отбивался как мог, с трудом вывернулся и сграбастал пса.

— Ну всё, всё, — смеялся я. — Я тоже рад тебя видеть, дружище. Хреново ты тут сторожил, что это за человечки в форме, а?

Злыдень никак не хотел отлипать, и я взял «маленькую» собачку на руки и так и зашел в дом. Внутри всё преобразилось. Унылая заброшка превратилась в уютное жилище. Кухню отделили перегородкой, стены отштукатурили, пол перестелили, люстру повесили, новую мебель завезли, обогреватели поставили.

Я опустил собаку и прошел на кухню. Тут все, как надо. Стол, чайник, плита с газовым баллоном, холодильник, микроволновка. Маша сидит, в одной руке кружка с чаем, а другая порхает по клавиатуре ноутбука, словно отдельной жизнью живет.

— Привет, — сказал я.

— Здравствуйте, — даже не поднимая глаз, сказала она.

Салага подошел, обнял её сзади и что-то шепнул на ушко. Она сразу вся расцвела, а затем подняла на меня расширившиеся от шока зрачки.

— Ага, такой вот я теперь, — сказал ей.

— Алиса наверху, — чуть заторможенно ответила она. Я благодарно кивнул и начал подниматься на второй этаж, провожаемый в спину удивленным взглядом.

— Моя тоже там? — спросил Воронцов у Маши. И судя по тому, что потопал следом, получил утвердительный ответ.

Второй этаж отремонтировали. Сделали коридорчик и две огромные комнаты. Я заглянул в ту, что слева. Там стояли несколько грубо сколоченных шкафов, тумбочек и коек. На одной из них спал солдат.

Злыдень уже скребся в правую дверь. Понял, что это бесперспективно, и дотянулся лапой до ручки.

— Эй, наглец, ты че сюда приперся? — раздался знакомый голос.

— Фу, Злыдень, ты был в снегу, с тебя теперь на пол капает, — это уже Кира негодовала.

Я выдохнул, словно собирался рюмку опрокинуть и вошел в комнату. Девчонки удивленно на меня вытаращились. Кира напряглась, приготовившись ляпнуть что-нибудь такое, чтобы по самой потенции ударить, а Алиса сразу меня узнала, лицо её окаменело, как после парализующего укола.

— Кирыч, — позвал свою суженую Воронцов. — Я вернулся! Пойдем