Аномалия - Виктор Краев

раз, я полез в него. Тоннель оказался длинным, ОООчень длинным, не знаю сколько, но как по мне – не менее километра. Но вот и он закончился. Я выплыл на потолке шарообразного помещения с полом на уровне трети от полной высоты. С одной стороны стоял шест или столб, разветвляющийся тонкими проволоками, опутывающими технологический шар. Действительно, отдаленно напоминающий ядра искинов крейсера. Только они, на фоне этого высокотехнологичного устройства, выглядели, как футбольные мячи, утыканные гвоздями. Рядом был терминал, из которого выходила рукоять с углублениями для пальцев. Такую схватишь не отпустишь. Я опустился на пол, перевел взгляд в другую сторону, теперь я видел то, что скрывала стена, когда я выплыл под потолком. Понятно, почему Живана сказала, что я не спутаю искины. Ядро Ярила был около 70-80 сантиметров в диаметре, то, на что я смотрел, было живым, застывшим в стазисе мозгом. Вернее, я видел только маленькую часть этого гигантского мозга. Не могу даже представить его размеры.

Трясущимися руками я стал раздеваться. Вот теперь я, кажется, понял, что чувствуют приговоренные к смерти, от которых только и требуется – «назови того, кто будет на твоем месте». Меня колотило, руки тряслись, ноги отказывались делать шаг, в желудке появилась тяжесть, словно я проглотил гирю, в голове постоянно появлялись мысли: «не надо», «пусть рискует другой», «откажись». Я сделал усилие над собой, взялся правой рукой за рукоять, сплюнул через левое плечо, проводив взглядом не падающую слюну, сказал «к черту», и прижал руку к Ядру Ярила. Если бы мою руку не примагнитило к ядру – я бы разорвал контакт. Я и пытался это сделать. Я хотел оторвать от тела свои руки. Меня скрутило и разрывало на лоскутки, из этих кусочков собиралось что-то, и снова разрывалось, боль была сильнее и острее того, что я чувствовал в ускорителе. Не знаю, о каких секундах говорила Живана, для меня это были минуты, долгие мучительные минуты. А потом наступила темнота. Просто все кончилось.

***

Свет, мягкий не слепящий свет, я его не вижу, я его просто ощущаю, и ничего больше, ни звуков, ни чувства тела, ни запахов. Просто свет. Я так лежу долго, нет никаких мыслей, есть только свет, и он все, что мне надо. Потом свет погас, и я, наверное, опять умер.

Снова свет, но теперь он уже не такой однородный, он получил структуру, но мне все еще ничего не надо. Мне достаточно этого света. Только вот ему, кажется, что-то от меня надо. – Что? Или не так, – Зачем? Мне хорошо просто чувствовать свет. Я не хочу ничего. Свет угас, и я вместе с ним.

Опять свет, но теперь он другой, он бьёт лучами, иногда слепит. Что тебе надо от меня? я ничего не хочу. И тут приходит ощущение тела, и вместе с ним боль. Меня скручивает, и приходят звуки откуда-то издалека. Что-то знакомое, какой-то ритм. Я прислушиваюсь через боль, и, с узнаванием слов, вспоминаю, кто я. Слышу -

Боль, это боль, как ее ты не назови.

Это страх, там, где страх, места нет любви.

И понимаю, что я, наверное, еще живой. Значит, у меня получилось. Ярил, чертов засранец, только он мог включить эту песню, чтобы достучаться до меня. Надо ему сказать, что лучше бы включил Талькова или Цоя. Но я не могу ничего сказать. Губы словно бы склеены чем-то. Музыка стихает, и я слышу:

– Федор, у тебя получилось. Поспи еще немного, но знай – ты живой, у тебя все получилось.

Я не знаю, кто говорит, или кричит мне. Звук доносится откуда-то издалека. Свет гаснет, но сознание и боль остаются, я медленно проваливаюсь в сон, и боль отступает.

В этот раз свет был не таким ярким, но это было уже пробуждение. Я медленно просыпался. Выплывал из царства морфея. В горле саднило, во рту все ссохлось. Смог разлепить склеенные губы, и прошептал – Пить. – Жидкость тут же оказалась на губах, ее хватило, только чтобы смочить рот.

– Привет, спаситель. – Услышал я голос Ярила. – Если верить Живане, ты уже намного лучше чувствуешь себя.

– Не пытайся открыть глаза, они еще не готовы к свету напрямую. Надо еще как минимум несколько суток, чтобы можно было снять рассеивающие фильтры. И говорить тебе сейчас не надо. Ты в регенерирующей капсуле, скоро сможешь говорить и смотреть. Только первое время будет немного тяжело смотреть на свет. Сейчас отдыхай, я введу тебя снова в сон.

Почти сразу захотелось спать, и я снова отключился.

Вот теперь я кажется проснулся, я медленно открыл глаза и увидел прозрачную поверхность крышки медкапсулы. Ее я помнил еще со времен посещения ускорителя. Сухость во рту еще оставалась, но уже не ассоциировалась с пустыней. Поверхность дрогнула, крышка стала медленно открываться. Освещение было явно приглушенным. В поле обзора вплыло довольное лицо Ярила.

– Как самочувствие?

– Как после хорошей пьянки. Во рту – Кака, голова – Вава, и Хока денежку ням-ням.

– Кто такой Хока? – Тут же послышался голос Ланы, – и какую денежку он ням-ням?

Меня пробило на смех. Хриплый такой вышел смех, но все же настроение поднялось.

– Не обращай внимания, это он уже шутит.

– Значит, Федор действительно пришел в себя? – услышал я с другой стороны капсулы голос Сирены.

– Да. Пришло время его вытаскивать из капсулы, а то устроил себе отпуск, пока другие работают, – ответила Живана с сарказмом.

– Я так понимаю, тут собралась вся честна компания. – С этими словами я попытался сесть и, с помощью девушек, мне это удалось. – Только вот моего искина я не чувствую, и где Дин?

– Я тут командир, Живана пока не разрешает надевать на тебя нейромодуль, а Свет пока в анабиозе.

– Что с ним?

– Твой мозг пока не готов к использованию ментаканалов. Тебя сильно прожарило. В физическом и энергетическом плане с ним все нормально, а вот в эмоциональном – я не знаю. Кажется, твой искин разделил с тобой всю боль, которую вы испытали во время пробуждения Ярила. Так что каналы ментального общения вам заново придется налаживать.

– В общем, все плохо, но могло быть еще хуже. Так?

– Нет. – Запротестовал Ярил. – Все могло быть хуже. В этом ты прав. Но сейчас все хорошо. Честно говоря, лучше, чем мы с Живаной ожидали.

– Ладно, рассказывай по порядку, что я пропустил, и сколько я провел в отключке?

– С момента моего запуска, кстати, всего второго со времени моего создания, прошел почти месяц. Если точнее, двадцать шесть дней и десять с