Ее имя ярость - Эмили Варга

– Я не могу, – в отчаянии сказала я, не думая о его реакции. Я не могла пойти по этому пути, как бы отчаянно ни желала мести. Каждая клеточка моего тела восставала против того, что я делала, против того, кем я становилась.

Если бы Мазин видел сейчас меня настоящую, он бы на все это не согласился. Он хотел быть не со мной, а с Санайей.

– Я не могу, – повторила я, прижимая пальцы к распухшим губам, и мои слова повисли в воздухе.

Затем я выбежала из комнаты, не дожидаясь ответа и не взяв кинжал, который он только что подарил мне, – убежала, отчаянно пытаясь избежать той судьбы, которую я сама себе уготовила.

Тридцать восемь

Я бежала по залам дворца, изо всех сил стараясь держать себя в руках, и наконец нашла свободную комнату, где можно было спрятаться от артистов и толпы. Я стояла в темноте, прислонившись спиной к двери, и мое тяжелое дыхание было единственным звуком, тревожащим тишину, не считая приглушенного веселья за окном. И я расплакалась. Наконец я дала волю слезам. По своему отцу. По всей любви, которую я питала к Мазину. Но больше всего я жалела себя, потому что, хоть я и сбежала из тюрьмы, у меня было очень острое чувство, будто я все еще там.

Рыдания душили мое тело, я согнулась пополам, уткнулась лицом в пол и стала оплакивать все, чего у меня больше никогда не будет. Я обхватила себя руками, ощущая кожей прохладу мрамора, и уже не в первый раз пожалела, что не могу вернуться в прошлое, когда жизнь казалась простой, а меня или мою семью не предавали на каждом шагу.

Наконец мои отвратительные рыдания прекратились, и тыльной стороной ладони я стала вытирать слезы. Я медленно села. Это было то, что я могла себе позволить. Это небольшое проявление эмоций перед тем, как я снова облачусь в доспехи и отправлюсь на поле боя. Я запустила пальцы в волосы и помассировала кожу головы, чтобы унять боль, жалея, что у меня нет подогретого горчичного масла от тетушки Афры, которое могло бы меня успокоить.

Император еще даже не прибыл на празднество, и я не могла больше прятаться в этой комнате. Я не сломаюсь. Не сейчас. Воля была единственным, что заставляло меня держаться и доводить дело до конца.

Я встала и прошлась по темной комнате, вытирая лицо и отпуская эмоции, чтобы заменить их сталью. Каким-то образом мне удалось снова открыть дверь, и я вернулась в толпу людей, которые смеялись и восхищались демонстрацией силы джиннов. Но их истинная сила – нечто большее, чем просто трюки уличных артистов, – тоже была на виду, просто никто этого не осознавал. Она может превратить кого угодно в живое оружие. Она может по-новому сшить кожный покров, перестроить все кости. С ее помощью можно покорять империи.

Мои глаза шарили по залу в поисках Нур, но я не видела ее темных коротких волос. Через несколько мгновений толпа начала затихать, и артисты перестали глотать зораат. Шум стих до шепота, и люди замерли в ожидании. Приближался император.

У меня сохранилось лишь несколько воспоминаний об императоре, связанных с тем, как мой отец водил меня во дворец. То, что Вахид решил использовать меня в качестве пешки в своей политической игре, показало, что он обращал на меня больше внимания, чем я могла предположить. Или, возможно, мою кандидатуру выдвинул Мазин.

На верхнем этаже дворца толпа стала расступаться. Император шел сквозь нее с таким видом, будто был рожден для этого. Но это было не так. Вахид начинал как простой фермер, а затем заключил с джинном сделку, с помощью которой и создал империю. Его наряд, безусловно, был великолепен: золотое шервани, пуговицы из бриллиантов, изумрудные башмаки, расшитые серебром и жемчугом, и золотой обруч, украшенный рубинами и увенчанный драгоценным камнем, изготовленным с использованием самого ценного из всех ресурсов – магии джиннов.

Если не обращать внимания на наряд Вахида, он был простым, заурядным человеком. И все же его седеющие волосы, желтоватую кожу и скромный рост дополняли блестящие черные глаза узурпатора. Я всегда больше всего опасалась его глаз. Это были глаза человека, которого снедала жажда власти. Он прошел сквозь толпу и обменялся несколькими фразами с придворными, с теми подхалимами, которые целовали ему ноги, когда он приезжал в столицу. Он подошел ближе ко мне, и я крепко сжала кинжал, спрятанный в кармане моего камиза.

Я могла бы покончить с этим прямо сейчас. Мой нож пронзил бы его сердце, проткнул бы его парчовый плащ и вместе с кровью вывел бы весь зораат из его вен. Все было бы кончено. Он подошел ближе, толпа вокруг меня расступилась, и я подумала, что Вахид пройдет мимо меня. Однако он застыл, не сводя с меня пристального взгляда. Затем его глаза скользнули поверх моей головы и остановились на ком-то позади меня. Мазин.

Я не хотела поворачиваться к нему. Не после того, как я только что отреагировала, не после того, что я чуть не сделала. Я собралась с духом, чтобы встретиться с ним взглядом, глубоко вздохнула и расправила плечи. Повернула голову. И столкнулась лицом к лицу с Тохфсой.

Тридцать девять

– Не ожидал вас так рано, комендант.

Голос императора прогремел у меня за спиной, но я почти не слышала ни его слов, ни ее ответа. Передо мной стояла Тохфса – женщина, которой я вспорола живот ржавым мечом. Та, кто мучил и терроризировал и меня, и Нур.

Нур. Меня окатила волна паники, когда я осознала, что у меня есть маскировка, новое лицо, созданное силой джинна, а у Нур – нет. И Тохфса отлично знала, кто она такая.

Я постаралась никак не реагировать, ни на йоту не изменить выражение своего лица, когда увидела Тохфсу, которая стояла так близко, что можно было дотронуться до нее. Но это все равно не имело бы значения, потому что она едва обратила на меня внимание. Вместо этого она смотрела на императора с безумным блеском в глазах, как будто она была гиеной, а император – мясником с ведром свежих отрубов. Я могла распознать фанатика с первого взгляда. Вахид дал Тохфсе силу, которой у нее никогда раньше не было, и она опьянила ее.

Я окинула взглядом ее тело, пытаясь найти хоть какой-то ответ