Мы снова дома - Иар Эльтеррус

Постарайся успокоиться. Ты ничего не изменишь, нам, сама знаешь, с Земли ходу нет, так что отправиться за Сашей ты не сможешь. Да и не надо. Я тебе не раз говорила, что своей удушающей заботой ты парня когда-нибудь доведешь до ручки. Но ты меня не слушала…

— Да я же добра ему хотела… — всхлипнула Ангелина Михайловна, залпом выпив налитый ей старой подругой ликер. — С хорошими, правильными девочками знакомила, так Сашенька от них буквально шарахался. Клубы нормальные нашла, где нормальные люди общаются, а не эти сумасшедшие. Нет, все ему не так было…

— Что я слышу? — вышла в гостиную Вероника, дочь хозяйки квартиры, высокая серьезная, хоть и не слишком красивая девушка с толстой черной косой. — Неужели наш маменькин сыночек против мамочки пошел? Вот это да! Молодец какой!

— Ты тоже уйдешь? — хмуро спросила Василиса Петровна, уже почти смирившаяся с этим.

— Уйду, мама, — подтвердила девушка.

— Чего вам не хватает⁈ — простонала Ангелина Михайловна. — Ну чего?

— А то вы не понимаете? — криво усмехнулась Вероника. — Жизни! Здесь не жизнь, а прозябание! Вся жизнь там! — она ткнула пальцем в потолок. — Там строят, любят, летают! А здесь что? Жри, спи и развлекайся? Я два года терпела это после школы, больше не могу и не хочу. Хватит! Сашка вон тоже не выдержал. Не понимаю, как вы сами можете так жить! Чего вы ждете⁈

— Что все вернется на круги своя, — вздохнула ее мать. — Не должно так быть! Эти прилетели и все изгадили!

— Что изгадили? — презрительно спросила девушка. — Всеобщую продажность? Аппаратные игры? Всевластие подонков?

Василиса Петровна с тоской смотрела на дочь и понимала, что упустила ее. Имперские школа, фильмы, книги и игры сыграли свою роль, внушив большинству молодых чуждые идеалы. До них почему-то не доходило, что борьба каждого с каждым, стремление идти вперед пусть даже по головам и ценой чужих жизней — правильны. Именно так дается развитие. Именно так наверху оказываются сильные, имеющие на это право. А сейчас даже ничтожные неужачники имеют все, что душе угодно, не прикладывая к этому никаких усилий. Слабые, которые должны находиться внизу, на дне, преуспевают. Так не должно быть! Но дети этого не понимают, им вдолбили в головы идиотские понятия чести, взаимопомощи, доброты, сочувствия и прочей не существующей чуши. И поделать с этим, похоже, ничего нельзя — имперские сволочи прекрасно отдают себе отчет в том, что делают, они растят из молодых свое подобие. И это по-настоящему страшно. Особенно если вспомнить выросших в их интернатах. Это не люди, а что-то жуткое и неестественное. Ни один не желает идти по головам ради своего преуспевания, как должен поступать любой нормальный человек.

Вспомнив о том, что теперь и преуспевать-то не получится, как бы ни старался, Василиса Петровна скрипнула зубами — они с подругой ведь попытались пристроиться в имперские структуры, чтобы строить карьеру. Но их быстро раскусили и уволили, объяснив, что люди с такими мотивами и такими взглядами империи не нужны ни в каком качестве. С тех они сидели дома, общаясь только со знакомыми с прежних времен людьми. О чем речь, им даже телепортами пользоваться запретили, не говоря уже об имперской медицине. А все из-за чего? Взгляды, видишь ли, неправильные!

А теперь выясняется, что и дети, родные дети против матерей. И ничего тут не поделаешь, женщина прекрасно это понимала, помнила себя в таком возрасте. Может поймут, когда повзрослеют? Вряд ли, если будут жить не под материнским контролем, а среди имперцев, чтоб им всем провалиться.

— Ника, а что с личной жизнью? — спросила Василиса Петровна. — Ладно я никогда замуж выходить не хотела, чтобы не угождать никому из этих козлов, но ты же не феминистка, насколько я знаю.

— Уж как-нибудь сама разберусь, — скривилась та.

— Там, — показала на потолок мать, — мало мужчин и распространено многоженство. Это на Земле мужчин хватает, но наших туда не пускают, бездельники, видишь ли. С этим, впрочем, я согласны, бездельники и козлы, но без них, к сожалению, ребенка не завести.

— Повторяю, мама, — неприятно усмехнулась Вероника. — Без тебя разберусь и без тебя решу, что мне делать. Мне надоело, что ты пытаешься управлять моей жизнью. Я уже взрослая. Тем более, что ты никто и звать тебя никак. Тоже бездельница, прости уж за правду.

— Ты как с матерью разговариваешь, негодница⁈ — взвизгнула Ангелина Михайловна.

— Так, как она того заслуживает! — отрезала девушка. — Так что, мама, послезавтра я, как и Сашка, улетаю в космос. Завербовалась на научную станцию «Иван Торопов» в системе Д34–40567, это на другой стороне галактики, не слишком далеко от Арды. И ты меня не удержишь. Мне здесь надоело! Я жить хочу, а не гнить!

С этими словами она тряхнула косой и ушла в свою комнату, с силой захлопнув за собой дверь.

Две средних лет женщины с тоской посмотрели друг на друга, понимая, что им остается только стареть в одиночестве. Ведь продления жизни им, не принимающим и не понимающим имперские законы и обычаи, никто не даст.

* * *

Собрание коллектива главной имперской канцелярии Санкт-Петербурга началось с минуты молчания в память о погибших в теракте. Шесть районных канцелярий оказалось уничтожено вместе со всеми сотрудниками, это сильно ударило по канцеляристам, теперь восстановить работу на прежнем уровне удастся нескоро. Ведь инспектором может работать только убежденный имперец, никого другого к такому на пушечный выстрел подпускать нельзя. Конечно, в службу пришло немало стажеров, закончивших интернаты в этом году, но пока еще они всему научатся. А город большой, очередь на прием уже на месяц вперед расписана.

— За дело, — села главный инспектор, Ирина Сергеевна Толбухина. — Новые здания канцелярий выращены, однако нам не хватает персонала. Катастрофически не хватает, там где нужны восемь инспекторов, работает один. И, конечно, буквально зашивается. Есть какие-нибудь предложения?

— Разве что увеличить число стажеров, — негромко сказала Нинель Франсуазовна Дорнье, полугрузинка-полуфранцуженка. — Но моложежь к нам идет неохотно, сами знаете, им романтику подавай.

— Знаю. Но что-то делать надо.

— Надо, но рисковать тоже нельзя, от наших решений зависят человеческие судьбы, — вздохнул Николай Иванович Ли-Хань. — Тем более, что происходит что-то странное. Возможно вы не в курсе, но после теракта активизировались старые чиновники, больше двадцати тысяч подали