Отряд-4. Битва за небеса - Алексей Евтушенко

Второй раз сидящий под навесом человек обернулся в тот самый момент, когда Велга на подходе уже догадался, кто это.

Высокая, сутуловатая фигура, седые длинные волосы, забранные сзади в два хвоста… Древний. Ага, так и есть. Этот странный, безмятежный и в то же время пронзительный взгляд человеческого существа , которому от роду невесть сколько миллионов, а, возможно, и миллиардов лет, трудно не узнать. Впрочем, человеческого ли? Помнится, при той, первой и последней встрече, они не успели обсудить этот вопрос. Или он просто не возникал.

– Здравствуйте, Древний. Какими судьбами?

Древний поднялся навстречу, протянул руку, и Велга пожал сухую и крепкую ладонь.

– Здравствуйте, Саша. Рад вас видеть в добром здравии.

– Взаимно. Хотя, как я понимаю, у вас со здоровьем проблем не возникает, – усмехнулся Велга и сел напротив. – Чай сами заваривали?

– Какая-то милая женщина выдала все необходимое, – кивнул Древний в сторону кухни. – И даже не спросила, кто я такой и чего вдруг поднялся в такую рань. Хотя мы с ней и незнакомы.

– Если человек находится на территории лагеря, значит, так надо, – объяснил Саша. – Чужие здесь сами по себе не ходят.

– Ясно, – кивнул Древний. – Чаю хотите?

– Еще бы. Не самогонку же пить с восходом солнца, её мы пили вчера на закате. Пойду, схожу за чашкой.

– Прихватите несколько, – посоветовал Древний.

– Сколько именно? – внимательно посмотрел на него Велга.

– Чтобы хватило на всех.

– ?

– На весь отряд, – пояснил Древний и безмятежно улыбнулся.

Так, начинается. Сначала за чашками сходи, а потом туда, куда Макар телят не гонял. Знаем, знаем. Ещё с училища. И почему это начальство везде и всюду одинаково? Но ты мне, дорогой, не начальство. И вряд ли им станешь. Хотя не скрою, что твоё здесь появление крайне меня заинтересовало. Чёрт, неужто я и впрямь соскучился по настоящему делу? Или это уже в некотором роде зависимость? Сродни алкоголизму. Говорят, летуны, которые по тем или иным причинам не могут больше сесть за штурвал, очень часто спиваются. Кажется, я догадываюсь почему. Нет, спиваться мы не будем. Будем пить чай. А что касается чашек и прочего…

Велга огляделся и заметил двух знакомых мальчишек лет двенадцати, которые с самодельными удочками в руках направлялись к выходу из лагеря.

Ага, вот и юные рыбаки. Правильно, самое время в местной речушке окуней потаскать.

Он свистнул.

Мальчишки обернулись и поспешили к нему – авторитет Александра Ивановича Велги, как, впрочем, и его боевых товарищей, был здесь непререкаем. А уж среди ребятни и вовсе достигал заоблачных высот.

Велга послал мальчишек на кухню за чашками и дополнительным кипятком, милостиво разрешив сразу после выполнения срочного и ответственного задания продолжить путь на речку.

Древний наблюдал за происходящим с чуть насмешливым, как показалось Александру, интересом.

Догадался, конечно. Было бы странно, будь иначе. На то он и Древний. Да тут и всякий бы, мало-мальски соображающий в человеческих отношениях, догадался бы. Кстати, об отношениях. Нехорошо, товарищ лейтенант. У нас гость, а ты сидишь перед ним в черт знает каком виде – неумытый и расхристанный. Да и побриться не мешает. При любых раскладах советский, он же русский офицер, не может выглядеть с утра, как какой-нибудь, прости господи, забулдыга. К тому же сейчас и остальные наверняка нарисуются. Потому что голому пню ясно – не сам по себе я проснулся. Ох, не сам по себе… И можно спорить с кем угодно и на что угодно, что друг Хельмут, как всегда, будет подтянут и свеж.

– Пойду умоюсь, раз такое дело, – сообщил он Древнему, вставая. – Поскучайте тут немного без меня.

– Конечно, – улыбнулся Древний. – Скучать я приучен. Но, смею вас уверить, что ни мне, ни вам, в ближайшее время скучно не будет.

– Заинтриговали, – по возможности равнодушно кивнул Велга и отправился приводить себя в порядок.

Когда через пятнадцать минут он вернулся, то обнаружил под навесом отряд в полном составе. То есть, почти. Не было Малышева и Ани, и сей факт Велга про себя немедленно отметил.

Ага, кажется, назревает конфликт. И хорошо, если только семейный…

Русские и немцы сидели вперемешку и вид имели довольно бравый, хотя кое-кому явно приходилось для этого прикладывать определенные усилия. Самогонки, однако, на столе не наблюдалось, что говорило о похвальном намерении присутствующих как можно быстрее обрести ясную голову. Похвальном в любом случае.

Хотя, понятное дело, не заявись Древний, праздновать сегодня продолжили бы. Наверняка. И закончили бы только завтра. При хорошем раскладе.

– Доброго всем утра! – нарочито бодро поздоровался он, получил в ответ от Хельмута пожелание того же (ну точно – свеж, чертяка!), а от остальных – здравия, уселся за стол, решительно налил себе чаю и взял с обширного блюда – молодец, кухарка, оперативно сработала – свежеиспеченную булочку. Сначала завтрак, потом все остальное.

– Не пущу, – сказала Аня. – Даже и не надейся.

Она, подбоченившись, стояла в дверях комнаты, где жила семья Малышевых. Из одежды на молодой колдунье была лишь мужнина рубашка. Расстегнутая на все пуговицы. Светло-рыжие волосы напоминают стог сена, в котором провела ночь влюблённая парочка; в зелёных глазах пылает опасный огонёк. Даже веснушки, кажется, стали ярче.