Ведьма-двоедушница 4. Дыхание смерти - Тамара Клекач

Я осмотрела крышку с внешней стороны, на которой остались зазубрины, но не похоже было, что они были оставлены каким-то инструментом.

Прикоснувшись к зазубринам, я почувствовала легкое покалывание в пальцах. Это и был тот след, о котором говорил Марк.

– Магия, – прорычала я. Гроб моего мужа вскрыли с помощью магии.

Да что ж это за времена такие пошли, что одни ведьмаки выкапывают других? Бред какой-то!

Однако, получалось, что, раз Игорь не разнес гроб, когда он очнулся, могила уже была раскопана, и кто-то, приложивший немало усилий для этого, ждал его. Но кто? И зачем?

– Думаешь, эту магию реально отследить? – спросила я, выбравшись из ямы.

– Я пробовал, – ответил Марк. – Дохлый номер.

– Сволочь, а мне сказал, что без меня ничего не делал!

Марк пожал плечами, мол, сказал и сказал. Чего ж теперь!?

А чего теперь? Один след не поможет, значит, нужно искать другой.

Сосредоточившись, я отфильтровала запах Игоря от остальных – земли, водки, застоявшейся воды, в которой стояли засохшие цветы, краски, запаха псины, паленых прошлогодних листьев, сигаретных окурков, запаха грязной одежды, принадлежавшей работникам кладбища, и всеми чувствами ухватилась за него, и, вернув могиле надлежащий вид, пошла за ним.

Ну, и петлял же он! Половину кладбища обошел, прежде чем выйти на центральную аллею, по которой можно было дойти до выхода.

До него он, кстати, так и не дошел, свернув налево к административному зданию.

– Может, он искал телефон? – Марк осматривал наглухо закрытые двери администрации.

– А смысл? – не согласилась я, проверяя окна на наличие повреждений. – Во-первых, он мог переместиться, а во-вторых, он же типа меня не помнит.

– Я же не сказал, что он собирался позвонить тебе, – возразил Марк. – К тому же, дом-то он вспомнил. Или ты думаешь, что он типа случайно там оказался.

– Тоже верно, – согласилась я, сворачивая за угол здания, где притаилась крошечная халабудка ночного сторожа, расположенная аккурат рядом с туалетом.

Вонь из него почти перебивала запах Игоря, но в какую бы сторону я не отходила, его запах оставался на месте. Что же он здесь делал?

– Смотри. – Марк указал на внушительную горку ссыпанного песка.

– Это стекло? – Я провела рукой по гладкой поверхности.

Огонь Игорь любил, и чтобы в такое превратить песок, он должен был очень хотеть кого-то поджарить.

– Здесь есть еще следы.

Марк оказался прав: за горкой песка была выжженная трава, боковая сторона хлипкого туалета была в трещинах, как будто кто-то с большой силой в нее ударил или кинул чем-то, или же кем-то. Судя по всему, потасовка здесь была та еще.

– Что думаешь? – спросил Марк.

Я провела рукой по трещинам на стене, ощутив тоже покалывание, что и на крышке гроба.

Душераздирающе заскрипела дверь сторожевой халабуды и из нее выглянуло дуло ружья.

– Грязные ублюдки! – прохрипел старик сторож. – Все не наиграетесь? А ну пошли вон отсюда, вшивые лоботрясы!

– Спокойно, дед! – Марк поднял руки и подошел ближе к свету, слабо лившегося из сторожевой халабуды. – Мы не из тех!

– Все вы не из тех! – выплюнул сторож, даже не подумав убрать ружье.

– Говорю же, – с напором повторил Марк, – мы не из тех! – В руке его появилась бутылка водки.

Завидев такой аргумент, сторож поспешил убрать ружье и расплыться в извинительной улыбке.

– Без обид, – прохрипел он, прижимая к себе бутылку, как мать ребенка. – Всякое тута бывает.

– Да что вы говорите?! – заинтересовался Марк. – А мы только вот родственника навещали и рядом с участком могилку свежую видели, да перекопанную вдоль и поперек. Такое часто бывает?

Глазки сторожа нервно забегали.

– Не… Не, не часто, – хрипло промямлил старик, делая едва заметный шаг в сторону своей халабуды.

– Да ну? – сказала я. – А я вот готова поспорить на еще одну бутылку водки, что как минимум одну могилу вскрыли совсем недавно. Я вам даже больше скажу, – добавила я, кивнув на трещину, – тот, кто в ней был, в ту же ночь побывал у вас в гостях.

– Белку поймала, девка? – скривившись, прохрипел сторож, чуть не выронив драгоценную бутылку.

Примечательно, что его пропитая физиономия скривилась вовсе не из-за бредовости услышанного, как могло показаться на первый взгляд, а от испуга, что кто-то знал или хотя бы допускал, что мертвецы могли бродить по кладбищу.

Хотя, тут он был не прав: мы не допускали, мы утверждали.

– Так был или нет? – все сильнее раздражаясь, спросила я, потянувшись в карман за сигаретами.

Терпение, которым я и так не славилось, как и Марк, закончилось приблизительно между фразой "не, не часто" и обвинением в поимке некой "белки", оскорбившей мое кошачье альтер-эго.

Сторож дернулся, как от удара током, и, таки выронив бутылку, вскинул ружье.

– Проваливайте отсюда! – выплюнул он.

– А то что? – острым, как лезвие, голосом уточнил Марк. Контуры его тела начинали немного плыть.

Сторож это заметил, но вопреки ожиданию того, что он испугается еще больше, руки, державшие ружье, стали как-то крепче и увереннее направлять его. Оно было заряжено. Порох был немного отсыревшим, но, как говорится, пуля та еще дура.

Ружье вырвалось из его рук и, пролетев по дуге, воткнулось дулом в землю.

– Так как? – Я подкурила сигарету и сделала глубокую затяжку. – Расскажете нам про гостя? – спросила я, выпуская густой сигаретный дым.

– Знать не знаю! – стоял на своем сторож.

Его била крупная дрожь, и мне даже стало жалко старика. Всматриваясь в его побитое жизнью, сморщенное лицо, я даже могла понять его тягу к бутылке.

Мне даже пришло в голову, что мы зря на него наседаем, что, возможно, он каждую ночь видел кошмары, вызванные местом работы на пару с водкой, и границы между реальностью и хмельным воображением у него давно уже если не стерлись, то ощутимо покачнулись. Возможно, что даже нас он воспринимал отчасти как упомянутую им ранее "белку".

Выбросив остаток сигареты, я повернулась к Марку, но, сделав не полный шаг, замерла. Кольцо цвета морской волны с камнем в форме полумесяца светилось на моем пальце. Покалывание, распространявшееся от него по всей руке, словно тянуло меня назад.

Пробежав глазами кладбищенские задворки, в которых мы находились, я присмотрелась к открытой двери сторожки, из которой, помимо тусклого света лампы, лился зеленоватый свет.

Я бросилась туда. Сторож издал хриплый стон и хотел меня не пустить, но матерый черный кот с серой подпалиной на груди повалил его на землю и прижал лапами.