Император из двух времен - Владимир Викторович Бабкин

Ознакомительный фрагментчувств. Но Богородица миловала, новая царица не стала им портить жизнь, а выздоровевший от «американки» дядя Миша надавил на Румынию с Сербией. Как и на Болгарию, царицей которой стала сестра нынешней государыни Мафальда Савойская.

А мама́ пишет письма. Бегство не только не остудило её жгучее желание «вернуть трон в семью», но и подхлестнуло к новым интригам. Чаще всего к абсолютно глупым и опасным интригам, в которые она пытается втянуть и саму Ольгу, и её сестру Татьяну. Читая эти письма, Оленька прекрасно понимала настроения папа́, хотя ей и не нравилось, что он стал завсегдатаем казино в Монте-Карло.

Фактически новости о семье Оля узнавала только из писем младшей Анастасии, которая часто писала сестрам, рассказывая новости, делясь переживаниями, описывая жизнь Алексея и их младшего брата Николая. Сестра Мария ей из Бирмы писала редко, явно обживаясь в новой стране.

Да, вот так судьба разбросала бывшую августейшую семью по всему миру.

И судьба теперь не только в их руках. Хотя кто знает, как сложилась бы их жизнь, если бы папа́ остался на троне?

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

ИЗ СООБЩЕНИЯ ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА РОССИИ И РОМЕИ (ТАРР). 3 июня 1919 года

Из Мексики сообщают, что в ходе тяжелых боев частям КРРА под командованием комдива Гилдардо Маганья Герде удалось выбить части анархистской Южной революционной армии Нестора Махно из столицы Чьяпаса[8] города Тустла-Гутьеррес. Махновцы оттеснены на 20–30 километров от города.

Срочное сообщение из Гватемалы. По непроверенным данным отряд команданте Марусьа[9] захватил города Миско в 17 километрах от столицы страны.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года

Мы сидели в саду. Я восседал на плетеном диване, Маша же расслабленно сидела в кресле и неторопливо лакомилась виноградом, не забывая поглаживать урчащую маленькую пантерицу у себя на коленях.

Разумеется, я сидел на диване вовсе не по причине того, что мне захотелось вальяжно развалиться, а по причине весьма прозаической, хотя и чрезвычайно важной для меня. Всё дело в том, что по мне всячески топтались и висли на мне Сашка и Вика, выражая свою радость по поводу прибытия домой венценосного отца. Откровенно говоря, я не очень представляю, что у них там в головках творится в год и месяц от рождения, но теребили они меня весьма активно. Маша лишь посмеивалась тихонько, когда мне доставалось в очередной раз.

Да, такой вот я многодетный папаша. Четверо детей от разных матерей, детей с разным статусом и титулом, с разными правами на престол, но, тем не менее, все они сыновья и дочери императора, нравится это кому-то или нет.

Появилась графиня Воронцова-Дашкова и проследила за тем, чтобы Сашку и Вику доставили кормилицам, поскольку пришло время перекусить. Я знал, как переживает Маша по поводу исчезновения у неё молока, но тут уж ничего не поделаешь. Зато и я сам перестал быть вечно в молоке.

Словно прочитав мои мысли, Маша спросила, вздохнув:

– Миш, а сколько у меня было детей в твоей истории?

Хмурюсь.

– Радость моя, зачем тебе это знать?

Но она тоже не настроена на игривый лад.

– Я хочу знать. Это важно.

Пожимаю плечами.

– Пойми, я не знаю твою биографию настолько хорошо, чтобы помнить все подробности.

– И всё же?

– Не помню точно. Много. Пять или шесть.

Она кивает и вновь погружается в свои мысли, механически пощипывая изящными пальчиками виноградную кисть. Наконец, вздохнув, она произносит:

– Это хорошо. А то я уже начинаю беспокоиться. Я хочу большую семью, но что-то у нас с тобой пока не получается.

Я слегка опешил.

– Погоди, а Сашка с Викой? Да и, вообще, о чём ты? Разве Улезко-Строганова не установила оптимальный график беременностей раз в два года? Прошёл только год!

Кивок, но упрямый ответ:

– Да, помню. Но не год, а уже год и один месяц. Так что второй год уже близится. И я хочу, понимаешь? Очень хочу!!! Но не получается у нас. А я так молюсь об этом Богородице…

Даже не знаю, что тут сказать. Иной раз понять логику женщин я отказываюсь. Лишь соглашаюсь примиряюще:

– Ну, бог даст – получится.

Её серьезный кивок был мне ответом.

– Мы постараемся. Я обещаю.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. РЕСТОРАН «ЦАРЬГРАД». 3 июня 1919 года

– Баронесса, вы назначили мне встречу.

Берголо склонил голову в галантном поклоне. Мостовская, улыбнувшись, приняла из его рук шикарнейший букет и благодарно кивнула.

– Маркиз, право не стоило.

– Что вы, сударыня, это честь для меня. Прошу вас не отвергать этот маленький знак признательности за саму возможность встречи с вами.

Ольга рассмеялась.

– А вы, маркиз, оказывается ещё тот сердцеед!

Тот делано поднял руки перед собой, как бы обороняясь.

– Ах, сударыня, помилуйте! Разве ж я таков? Не думайте обо мне так дурно!

Официант мгновенно предоставил ей дорогую вазу под букет и, получив искомое, тут же установил вазу с цветами на отдельный столик.

Ольга кивнула и сказала по-русски:

– Ступай, братец. Смею полагать, что маркиз поухаживает за дамой сам. Как придут приглашенные гости, проводи их в наш кабинет.

Официант склонил голову в поклоне.

– Непременно-с. Если чего ещё изволите – всегда рад услужить. Всё сделаем в самом наилучшем виде, да-с. Колокольчик на столике. Приятного вам вечера. Ваше сиятельство. Ваше благородство.

Поклонившись, он выскользнул из кабинета.

Баронесса, смеясь, указала на накрытый стол и вновь перешла на французский язык:

– Прошу, сударь.

Берголо помог Ольге сесть и занял место напротив. Наполнив бокалы, он произнес первый тост:

– За очаровательную и восхитительную хозяйку, пригласившую меня в этот вечер в ресторан. Корю себя за то, что не сделал это первым. Каюсь, не хватило смелости, а моя природная скромность не позволяла мне даже мечтать…

Оля рассмеялась.

– Право, маркиз, пустое.

Она пригубила вино.

– Маркиз…

– Сударыня, умоляю вас обращаться ко мне по имени. Для вас я всегда буду Джино.

Ответная улыбка.

– Тогда для вас я просто Ольга.

– Благодарю вас, Ольга. Я счастлив буду так к вам обращаться.

Маркиз встал и склонил голову в светском поклоне. Мостовская кивнула.

– Ладно, Джино, полноте. Кстати, а почему вы сказали, что вам не хватило смелости меня пригласить?

– Помилуйте, прекрасная Ольга! Вы же мать старшего сына императора Единства! Кто я такой по сравнению с вами? Да и как тут сравнивать?!

Мостовская пригубила вино и сказала серьезно:

– Я уверена, что вы смелый человек, раз решились лечь под прямое переливание крови. Это был безумный по своей отваге поступок.