Красная туфелька - Алексей Супруненко

— Я тоже, — тихо сказала летчица, опустив голову.

— Значит «красная туфелька» это мечта детства? Ну, ты и романтик! — улыбнулся Шмидт девушке.

— Суровая летчица с сердцем ребенка, у которой за плечами четыре сбитых вражеских самолета.

— Не делай из меня героиню. Мне очень далеко до тебя. На самом деле я обычная трусиха, — заявила Дюран, обращаясь к отцу.

— Совсем не трусиха. Разве могла бы трусиха выпрыгнуть из горящего самолета, не зная даже толком, что ждет ее на земле? — поддал жару Юрген.

— Селина, деточка! — мать, прикрыв рот рукой снова заплакала.

— Зачем ты так? — огорчилась девушка зыркнув в сторону товарища.

— Это правда? — слегка дрогнувшим голосом спросил отец.

— Папа, самолеты тоже сбивают. Думаешь Юрген, никогда не падал? Не берите близко к сердцу.

Софи бросилась к дочери и заключила ее в объятия.

— Может, останешься? Не станешь возвращаться? Я так боюсь за тебя!

— Как я могу остаться? Я ведь офицер и давала присягу, — ответила Селина, гладя руками мать по спине.

— Но ты у меня одна! Если тебя не станет, для кого нам жить с отцом?

— Успокойся, Софи! — хотел облагоразумить супругу Штефан.

— Это все ты! — неожиданно повернулась к нему жена.

— Ты позволил ей пойти в армию! Если бы не твой дружок из министерства пропаганды, то сидела она бы дома!

— Фрау Софи, еще неизвестно где безопасней, на фронте или в тылу. Я за своих близких переживаю не меньше. Эти ночные налеты на Берлин! Лучше погибнуть от пули в лицо, чем под обломками дома, от американской бомбы, — заступился за девушку обер-лейтенант.

— Нас тоже начали бомбить, — всхлипнула женщина.

— Вот видите! Сейчас нигде не безопасно, — посочувствовал немец.

— Простите меня Юрген, за минуту слабости. Не понимаю я такое государство, за которое воюют двадцатилетние девчонки, — уже потише сказала Софи, вытирая платком слезы.

— Мама, это мой выбор, — была непреклонной Селина.

— Выбор девушек давать новую жизнь, а ты не только не даешь, но еще и отбираешь, — упрекнула дочку мать.

— Я хочу остановить тех, кто несет смерть в наши города.

— Правильно девочка! — поддержал ее отец.

— Хватит распускать слезы. Каково будет ей, когда она вернется к себе? Как ей лететь на задание с камнем на сердце? Мы должны поддержать ее, — более жестко заявил Штефан Дюран.

— Больше чем ты ее поддержал, никто не поддержит, — заключила мать Селины.

— Не надо ссориться! — попросила летчица.

— А твоя мать кое в чем права. Женщина действительно должна дарить жизнь. Беременных обязательно отстранят от полетов.

В комнате все притихли, недоуменно уставившись на обер-лейтенанта.

— Мама, я не беременна! — тотчас же заявила Селина.

— Поясните, что вы этим хотели сказать? — прокашлявшись, задал вопрос глава семейства.

— Я хотел просить руки вашей дочери, со всеми вытекающими из этого последствиями, — ошарашил присутствующих такой новостью летчик люфтваффе.

— Ты с ума сошел? — первой пришла в себя Селина.

— А меня ты спросил? — злилась девушка.

— Что за выходки?

— Я вполне серьезно, — не стал увиливать Шмидт.

— Не слушайте его! Обер-лейтенант шутит, — изменилась в лице Дюран.

— Такими вещами не шутят, — строго заметил Штефан.

— Поэтому я и спрашиваю вас, готовы ли вы выдать дочь за меня? — чуть ли не официально поинтересовался гость.

— Прекрати Юрген! — потребовала лейтенатша.

— Они тебя совсем не знают. Я кстати тоже.

— У нас еще будет время поближе познакомиться, — настаивал на своем немец.

— Мама, папа, нам пора! — схватила девушка офицера под руку и потащила к выходу.

— Мы должны сегодня же вернуться в Нетл-Драз, а впереди длинная дорога. Рада была вас увидеть.

— До свидания! — откланялся обер-лейтенант, увлекаемый девушкой из дома.

Родители в растерянности шли следом за ними. Дюран запрыгнула на переднее сидение «мерседеса — бенца» и нетерпеливо ждала, когда Шмидт сядет за руль. Мужчина махнул на прощание рукой пожилой паре.

— Господин Юрген, мы согласны! — неожиданно заявил отец.

— Поехали, уже! — торопила его баронесса. Машина затарахтела, выплеснула порцию сизого дыма из выхлопной трубы и сорвалась с места. Дождавшись, когда родители исчезнут из вида, Дюран набросилась на водителя.

— Ты, что себе позволяешь? Выставил меня как полную дуру! К чему весь этот цирк? Они грешным делом подумали, что я беременна от тебя.

— Был бы только рад. Я люблю детей, — спокойно ответил Юрген.

— Ты, ты…, - она не знала, что и сказать.

— Кретин? — подсказал вариант мужчина.

— Хуже. Идиот!

— Называй меня, как хочешь, но твои родители не были против.

— А я? Ты у меня спрашивал? — психовала Селина.

— Я и спрашиваю, пойдешь за меня? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Шмидт.

— Ну, ты…, - она вытерла пот, выступивший на лбу.

— А где ухаживания? Поцелуи? Жаркие признания? — уже более весело отнеслась девушка к этой комической ситуации.

— От поцелуев и жарких признаний не отказываюсь. Можем приступить хоть сейчас. Ухаживания по мере возможности, — игриво произнес мужчина.

— Смотри за дорогой, герой любовник! Ты всех женщин так добиваешься? Все он уже распланировал. Ухаживания в перерыве между полетами, поцелуи после ужина, а ребенка, когда делать будешь?

— Ты извини, что так спонтанно получилось, — с серьезной миной на лице начал разговор Юрген.

— Такой возможности увидеть твоих родителей в ближайшее время не предвиделось бы, а их мнение для меня важно.

— Хватит издеваться, — попросила Дюран.

— Никто над тобой не издевается. Я тебя действительно люблю.

— И когда ты это понял? — теперь она подтрунивала над спутником.

— Как только увидел тебя. Не скрою, в моей жизни были женщины, но ни с одной я не хотел связывать свою жизнь. Так мимолетное увлечение. С тобой все по-другому.

— Ты так говоришь, потому что фаталист и больше веришь в смерть, чем в жизнь. Я поняла тебя. У тебя принцип «все и сейчас», ведь так? Увидел смазливую девчонку и захотел ее, а что будет завтра, ведь не думал? Сделаешь мне ребеночка и бросишь? Ты ведь подневольный. Куда направят, туда и полетишь. А как же я? Люфтваффе за собой жен и детей не таскает. Мне как быть? Сидеть с родителями и показывать сыну пальцем в небо и говорить, что оттуда должен прилететь наш папка?

— Это хорошо, что ты заговорила о сыне, — улыбнулся Юрген.

— Иди ты, к черту, со своими шуточками. А если тебя убьют? — рассматривала и такой вариант Дюран.

— А тебя? — в свою очередь спросил мужчина.

— Могут и меня. Поэтому я и не кручу романов.

— Значит, нет? — сделал вывод обер-лейтенант.

— Я подумаю, — уклончиво ответила баронесса.

Шурша колесами, их мерседес мчался навстречу судьбе. Любовь никто не отменял, только