Охотники на героев - Никита Сахно

– Конечно, Доротея.

– Так-то лучше, – она сладко, по-кошачьи потянулась, давая еще раз рассмотреть свою грудь, и поднялась, наливая себе вина. На удивительные изгибы ее тела можно было любоваться вечность. – Теперь день прошел не зря. Я так устала от этих ужасных колдобин, наверняка от них у меня и разошлась мигрень. И эти напыщенные болваны! Они из кожи вон лезут, чтобы угодить мне, но я вижу, как мерзко блестят их глазки. С какой бы радостью я их всех перевешала!

Доротея – какое это все-таки замечательное имя, на вкус, как сочный бутон цветка, – отпила из бокала и скользнула по Рантару взглядом.

– Скажи, Рантар, если сейчас я попрошу тебя пойти туда и убить их всех своими топорами, ты это сделаешь?

– Конечно, – пожал он плечами, отмахиваясь от новой волны холодка.

Королева как-то странно рассматривала его, а потом расплылась в улыбке, подходя и жадно целуя в губы, как будто хотела проглотить его, как недопитое вино.

– Вот за это я тебя и люблю, дорогой. Ты не боишься действовать. Может, мы еще устроим это. Позже. Скажи, тебе нравится то, что ты видишь?

Рантар был в восторге, очутившись будто в волшебном саду, над ним нависали наливные груди с задорными сосками, как у молодой девушки. Вся кожа королевы благоухала, а требовательный изгиб полных губ заставлял хотеть ее еще больше. Но все это он мог лишь ощущать, не в силах облечь чувства в слова. Любое казалось осквернением такой красоты. Все внутри кричало, порываясь к ней.

– Да, госпожа, – все, что его скудный язык смог вымолвить.

Она сжала его волосы и притянула к себе вплотную.

– Я самая прекрасная из всех? На всей земле?

– Безусловно.

– И ты любишь меня сильнее всех?

– Да.

Рука Доротеи держала его волосы так, будто собиралась оторвать их, снять с него скальп, но ему было все равно. Она могла сделать с ним все что угодно.

– Не представляешь, как много для меня это значит, – королева отпустила его голову, прошла к кровати и накинула на себя пеньюар. – Ох, Рантар, я так устала. Порой мне кажется, что ты единственный, кто меня понимает. Дети стали совсем несносными. Себастьян перестал слушаться и сопровождает каждый мой шаг едким комментарием. Я еще придумаю, как проучить этого наглеца. А Ванесса не интересуется ничем, кроме мужчин. Похожа на меня, этого не отнять, вот только я не ветренная, и у меня в ее возрасте были и другие увлечения. А ее не интересует вообще ничего! Ох, столько лет я тащу все на себе и не могу положиться ни на кого, кроме тебя.

Доротея осушила бокал одним залпом и налила себе еще. Вернувшись на кровать, она принялась потряхивать ногой, устремив взгляд куда-то очень далеко, туда, где Рантар не мог ее найти – но ему этого было не нужно. Он все так же послушно продолжал лежать на холодном полу, наблюдая за ней.

– Но больше всего, Рантар, я ненавижу эту проклятую страну. Истрия так близко к северу. Тут гадко, холодно и уныло. Я будто на вечных похоронах! А ты знаешь, как я этого не выношу. Жизнь создала меня для прекрасного, а я вынуждена торчать здесь, устрашая этих жалких скотоводцев. Они должны трепетать от одного моего имени и падать на колени при моем появлении!

Новый бокал оказался пустым быстрее, чем предыдущий.

– Знаешь, Рантар, вы с Усином стали слишком мягкими. Они этого не заслуживают. В следующий раз убивайте всех. Так они поймут, что меня надо бояться. Страх – вот самое сильное чувство. Тебе все ясно?

– Да, госпожа.

– Мда, а ведь были времена, когда ты был более словоохотливым, – холодок пробежал по спине Рантара от ее взгляда.

– Госпожа, я…

– Неважно, – отмахнулась королева. – Ты можешь идти. Я не могла разобраться с делами, пока думала о тебе, но теперь мне надо побыть одной.

Рантар был разочарован, отвергнут. Вновь ощутил погружение в этот странный, мерзкий сон, из которого ему вот-вот удалось выбраться. Он будто сделал один вздох и вновь был вынужден погрузиться в зловонную пучину. Одеваясь, он взглянул на дверь в комнату для слуг, и перед ним вновь возник образ мальчика. Внутренний сквозняк превратился в метельную стужу. Он перестал думать и о снах, и о красоте своей женщины, будто это и не имело никакого значения.

– Фило…

– Что ты сказал?

– Мой сын. У меня есть сын, – королева моргнула, будто увидела его впервые. – Где он? Ты обещала его найти.

– Ах, Рантар, все требует времени, ты же знаешь. Это непросто.

– Прошло уже много времени, – не то чтобы он это знал, скорее – чувствовал. Прошло куда больше времени, чем нужно было для поисков. И больше, чем… для чего? Внутри зашевелилось странное ощущение. Что это? И почему он вообще стоит в этой комнате? Ему будто надо было что-то вспомнить, но он не знал, что. Неясное чувство тревоги вновь заставило все внутри него похолодеть.

– Не зазнавайся, Рантар. Помни, с кем ты говоришь. Я найду себе и другого героя, а тебя прибью над воротами этого замка.

Прежде чем он успел что-то ответить, Доротея быстро подошла к нему и поцеловала. Он пошатнулся и чуть не упал, когда она провела рукой по его щеке. Она почему-то была холодной.

– Прости, дорогой, я не это имела в виду. Просто устала. Не беспокойся, мы найдем его. Ведь я обещала. Ты мне веришь?

«Нет, ведьма!» – закричало что-то изнутри, и он чуть не поперхнулся, с ужасом глядя на нее. Он надеялся, что она не услышала этой фразы.

– Рантар, все в порядке?

– Да… моя королева. Вам не стоит ни о чем беспокоиться, – он склонил голову, чтобы она не смогла прочитать смятение в его глазах. Сердце пугающе колотилось. Откуда вообще взялась эта страшная фраза? Кощунство!

Она не отпускала его, держа за руку, и заглядывала в глаза, как нашкодившему ребенку. Ему пришлось найти в себе силы ответить на взгляд. Время шло, но, похоже, она не находила то, что искала. Лишь отпустила его руку и уставшим голосом сказала:

– Уходи, Рантар.

Когда он взялся за ручку двери и по привычке захотел попрощаться, то увидел лишь спину. Она уселась за столик с намерением что-то записать. Королева лишь слегка наклонила голову в его сторону:

– Завтра ты получишь очередное задание. Сделай так, чтобы я гордилась тобой.

Рантар ничего не ответил, просто слегка поклонился. Каждое задание он выполнял беспрекословно, и королева это знала. Прощания не были его сильной стороной, поэтому он просто