Похищенный воин. - алексей Авдеенко

остался жив! В глубине пещеры происходила какая-то возня,- пара ящеров размером с дога дожирала красного мохнатого паука. Ещё с десяток возились над двумя летающими и четырьмя двуногими монстрами. Так как ко мне ящеры не проявили никакого интереса, я осмотрел пещеру, которая оказалась совсем не большой. В её конце громоздилась огромная куча разных тряпок, мусора, костей, среди которых, к моей великой радости, валялись парабеллум с патронами и сабля русского офицера первой мировой войны. Так везет только раз в жизни. Но в этот день мне повезло дважды - спустившись с горы, я нашел свой рюкзак. Прямо над дорогой, зацепившись лямкой за корявый сук, одиноко он висел на дереве, будто дожидаясь владельца. Топор обнаружился здесь же под деревом, глубоко застрявший в обглоданном черепе какой-то твари. Все вещи оказались целы и на месте: шерстяное одеяло, запасная одежда и бельё, нож, спички, средства гигиены, медикаменты и земные продукты.

– Теперь можно жить!- Я воспрянул духом. А вспомнив Иоганна порадовался вдвойне. - Попади мой рюкзак к нему вместе со мной, добрый король объявил бы все мои вещи ненужными, и вынудил бы меня их отдать. Может для этого оставил бы меня ещё на какое-то время. Ел бы сейчас мои продукты, глядя, как я давлюсь его поганками.

Дальше путь лежал через джунгли. Хотя их и джунглями назвать было нельзя. Так, лесочек. Это ночью он казался непроходимой чащей. Но вокруг росли самые настоящие деревья. После пустыни это радовало глаз. Среди деревьев то тут, то там торчали скалы. Солнце только вставало, озаряя вдали заснеженные вершины гор. Деревья цвели прекрасными цветами, совсем как у земных орхидей. Маленькие зеленые птеродактили пели в листве. Услышав шум ручья я направился к нему. Следовало пополнить запас воды, и давно уже вымыться. Вдруг до меня донёсся стук копыт. Я замер и через минуту увидел создание, удивительней которого мне не приходилось видеть до сих пор, даже в этом чужом мире. У существа были стройные ноги, как у лошади арабской или чистокровной верховой породы, широкая мощная грудная клетка, красивая спина, и в целом оно напоминало лошадь. Но там, где у лошади должна быть шея, начиналось человеческое туловище. Существо было женского пола. Её человеческая часть не уступала в красоте лошадиной: тонкая талия; высокая, словно из мрамора точённая, грудь; густые, слегка вьющиеся волосы спадали на великолепные плечи. Её мраморный торс настолько сочетался с белоснежным конским телом, что трудно было заметить, где кончается девушка и начинается лошадь. Красавица подошла к ручью, низко склонилась над ним и, осторожно набирая воду пригоршнями, принялась пить. Напившись, она умылась и стала расчёсывать свои роскошные волосы. Было просто невозможно оторвать взгляд. Вдруг кентаврисса вскочила и, оглянувшись на меня, в один прыжок перенеслась через ручей. Топот копыт смолк в чаще на другом берегу. Вода в ручье оказалась прохладной и необыкновенно вкусной. Утолив жажду и наполнив все пустые ёмкости, я постирал в ручье грязную одежду и развесил сушиться на кустах. Потом вымылся сам и надел чистую рубашку и брюки. Купаться было, несомненно, очень опасно. В воду я зашёл не глубже щиколоток и не расставался с пистолетом всё время, пока мылся. Пообедав, отдохнув, сложив в рюкзак подсохшие шмотки я отправился вниз по течению ручья. И он вывел меня к неширокой реке с каменистым дном. Растительность на берегах была скудная: редкие высокие деревья, похожие на сосны, но с голыми, как у эвкалиптов, стволами. На закате я сделал привал. Разжег костер и первый раз на чужой планете решил сварить себе горячую пищу. В рюкзаке был кулек гречневой крупы. А щедрый Иоганн дал на прощание своему гостю в дорогу маленький короб с грибами, часть которых была уже съедена мной в сыром виде. Вместо кастрюли пригодилась старая немецкая каска, найденную в пещере паука. Аромат грибного супа приятно щекотал ноздри. Предвкушая вкусный ужин, я вдруг услышал отчаянный крик. Схватив ружьё я бросился в сторону звука. За невысокой скалой стояла знакомая белая кентавриссу. В ужасе она забилась в угол с трёх сторон образованный скалами и валунами. С четвёртой стороны изготовился к прыжку дикий зверь.

Ничего «умнее» мне не пришло в голову, чем крикнуть, причем на родном языке: - Стой, стрелять буду!

Стрелять я не собирался. В армии, слава Богу, стрелял только по мишеням. Охотой не увлекался никогда, и даже отказался от мясной пищи по гуманным соображениям. И хотя вчера я пристрелил несколько живых существ, все они были уродливы, опасны, и хотели меня убить. Зверь же намеревавшийся напасть на кентавриссу был похож на подругу Ивана, разве что крупнее. И хотя король навозников и троглодитов предупреждал, что сфинксы очень опасны, мне хотелось лишь напугать хищницу. Фурия развернулась и атаковала меня так быстро, что я даже не успел подумать. Рука сама нажала на спусковой крючок, когда пантера почти достигла цели. Выстрел отбросил хищницу назад. Издав предсмертный вопль, зверь рухнул на камни, а кентаврисса, бросив на меня короткий взгляд, исчезла в зарослях. Я осмотрел убитого врага. Такая же тварь жила у короля белых пупсов, только у этой когти и зубы в полном порядке. Существо было красивым и в то же время отталкивающим. Из полуоткрытого, слишком большего для человека рта торчали острые длинные клыки. Ещё не потухший взгляд горел нечеловеческой ненавистью. Но больше всего меня поразили когти. Просто огромные, они были на всех пальцах, кроме больших пальцев передних лап. Но их отсутствие с лихвой компенсировалось двумя кривыми кинжалами на задних лапах. Пуля попала сфинкше в грудь, убив почти мгновенно. И хотя мне было жаль хищницу, я понимал, что лишь случайно избежал смерти.

За время моего отсутствия суп успел превратиться в кашу и подгореть. Я выругался, поел немного и улёгся спать. Я так устал за время пути, что не принял никаких мер предосторожности. И лишь пистолета не выпускал из руки.