Дипломатия броненосцев - Иван Валерьевич Оченков

[1] Наименование Лейб-Атаманский присвоено Донскому Атаманскому Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полку 18.02.1855. Лейб-Гвардейским он станет в 1859.

[2] Messieurs, revenons à nos moutons — Господа, давайте вернемся к нашим баранам (франц.)

Глава 3

Смена правительства в Лондоне, и неизбежно наступившая после этого события чехарда в министерствах не могли не отразиться и на Адмиралтействе. Ушедших в отставку лордов и адмиралов сменили новые персоны, совсем не торопящиеся принимать дела и брать на себя ответственность в случае возможных неудач.

Стоит ли удивляться, что Балтийская эскадра оказалась в подвешенном состоянии? Никто не знал, что случится дальше. Одни полагали, что скоро придет приказ возвращаться в родные воды, как это случилось с немногими уцелевшими французами. Другие, напротив, ждали подкреплений и, конечно же, нового командующего на место потерпевшего неудачу лорда Кокрейна.

Однако дни шли, но ничего не происходило. Адмиралтейство и правительство многозначительно молчали, а сэр Томас Кокрейн, он же 10-й граф Дандональд, он же маркиз Мараньян вот уже две недели после того, как его некогда могущественнейшая в мире эскадра пришла в Копенгаген и встала на якоря в Датских проливах, беспробудно пил.

Горечь поражения, а самое главное, неспособность хоть что-то противопоставить русскому гран дюку Константину травили просоленную и продубленную всеми ветрами душу старого пирата.

Единственное сколько-нибудь внятное указание, полученное им после прибытия в Датские воды, гласило: «всеми силами удерживать проливы от русских». А вот как это сделать, если Черный принц явится со своими броненосцами, лорды Адмиралтейства как-то не подумали… Судя по всему, высокие чины в Лондоне просто не желали видеть эскадру в Британии, оттягивая, насколько возможно, предстоящие разбирательство и суд.

Но главной причиной, по которой Кокрейну так и не нашли замену, стало отсутствие желающих занять его пост. Омывающие Россию воды уже успели стать могилой для многих британских моряков, а некоторым адмиралам и вовсе стоили карьеры. Причем, одни, как Нейпир, пытались оправдаться, выступая перед прессой. Другие же, как Дандас и Лайонс, томились в плену, развлекая своим гордым видом обывателей Казани, Твери и Вологды.

Остальные же, заслуженные адмиралы и кэптены, проявив свойственный их нации здравый смысл, соглашались на любые вакансии на Богом забытых станциях в Вест-Индии или Юго-Восточной Азии, лишь бы подальше от негостеприимных русских берегов.

Поэтому сэр Томас, не обращая ни малейшего внимания на протесты из Копенгагена, продолжал торчать в датских водах, готовясь к появлению своего противника. Ведь если хорошо подумать, угловатые русские уродцы не могу похвастаться ни большой дальностью хода, ни сколько-нибудь приличной мореходностью. Из-за чего добраться до Зунда им будет совсем не просто. А стало быть, если принц Константин и приведет сюда свою эскадру, то это, скорее всего, будут обычные линейные корабли или фрегаты. И тогда Кокрейн сможет вернуть зарвавшемуся юнцу все, что задолжал!

А пока, в редкие периоды просветления между хересом и бренди, прославленный адмирал брал в руки перо и принимался за работу над отчетом, посвященным обстоятельствам недавних сражений. Писал, потом перечитывал, черкал, рвал проклятую бумагу и снова хватался за неприятную работу, изливая желчь на лордов Адмиралтейства, не сумевших подготовить британский флот в срок и позволивших русским разбить его по частям, кораблестроителям, умудрившимся сделать новые броненосцы специальной постройки менее маневренными и надежными, чем уродливые переделки Черного принца.

Потом приходило понимание, что обнародовать этот документ ему просто не позволят, и рука, словно обретя собственную волю, тянулась к бутылке, и все возвращалось на круги своя. Так было и в ночь на пятое сентября года 1855 от Рождества Христова. Ничто не предвещало беды, разве что как-то уж очень настойчиво и отчаянно кричали носившиеся над волнами чайки.

То, что я собираюсь нанести визит засевшему в Датских проливах Кокрейну, знали многие. Увы, сколько-нибудь эффективной контрразведки в нашем богоспасаемом отечестве практически нет, а потому шпионы действуют не просто свободно, а даже я бы сказал — нагло! Большинство сановников и даже генералы с адмиралами не имеют ни малейшего представления о сохранении военной тайны, а потому метут языками направо и налево, ничуть не заботясь, что неосторожно вылетевшие слова могут достичь ушей слуг или иностранцев.

Так что удержать сведения о предстоящем выходе в секрете не нашлось ни малейшей возможности. Но тут мне на помощь пришел опыт будущего. Если информацию нельзя утаить, нужно просто скрыть ее под ворохом дезинформации. Поэтому была назначена не одна, а пять дат предстоящего выхода. А в обществе бурно обсуждались как наряд сил, так и предстоящий маршрут. В частности, было заявлено, что прежде чем отправиться к Зунду, моя эскадра заглянет в Стокгольм, Мемель, Данциг и Бог знает куда еще, чтобы произвести демонстрацию победившего флота.

Кроме того были запущены перекочевавшие не без помощи Российского телеграфного агентства в европейскую прессу слухи о плачевном состоянии механизмов наших броненосцев. Дескать, криворукие русские механики пережгли котлы и угробили машины, вследствие чего их хватило ровно на один бой, а теперь они не более чем груда плавучего металлолома.

Еще одной придумкой Трубникова стал фальшивый пожар на приведенном в Петербург «Трасти». То есть сначала его показали публике, а потом из трюма повалил густой дым, и трофейный броненосец спешно отвели в море, после чего его никто не видел. А чтобы весть о случившемся быстрее распространилась, демонстративно конфисковали тираж пары столичных газет, собиравшихся опубликовать новость об этой катастрофе, и даже оштрафовали редакторов.

Стоит ли удивляться, что новость распространилась со скоростью лесного пожара и в самом скором времени достигла европейской прессы? Сообщалось, что пожар устроили английские моряки из числа пленных, сначала вызвавшихся помочь своим победителям, а потом ценой своей жизни уничтоживших столь ценный трофей.

Особенно злорадствовали в Британии, на все лады прославляя героев — бесстрашного кэптена Александра Смоллетта, судового механика Девида Ливси и совсем еще мальчика — юнгу Джима Хокинса [1].

Скажу больше, в кампанию по дезинформации включился даже мой августейший брат, доверительно сообщивший нескольким обладавшим весьма своеобразной репутацией придворным, что великий князь Константин вовсе не желает рисковать своей репутацией победителя союзников и весь этот предстоящий поход — не более чем фарс, призванный напугать противника.

Вместе с этим постоянно устраивались выходы, как отрядов, так и отдельных кораблей в море для учений, испытаний и тому подобных мероприятий. Так что когда одной прекрасной ночью моя эскадра покинула Кронштадт, это не то чтобы осталось незамеченным, но не вызвало никакого ажиотажа. По странному