Штурм - Андрей Алексеевич Панченко

В сам «Скаут-2» не лезем — экипаж выкидывается в аварийных капсулах, перехват капсул эвакуационными дронами — и сразу в карантин. Сам «Скаут» бросаем. Отсеки ангаров перевести в отрицательное давление. Внутренний коридор — «чёрный»: огнемёты, вакуум, затем дезактивационный туман. Операторы, настройка УФ-рам до предела. Любая биомразь — в порошок.

Сирены стали тише, глуше — это включились насосы, вырывая воздух из огромного объёма ангарной палубы. На внешних камерах «Скаут-2» уже входил в створ, но не на посадку: он шёл параллельным дрейфом, удерживая дистанцию десять метров от створок.

— Начинаем «грязную», — голос Киры был ровным, почти весёлым. — мы в капсулах. Поехали!

С наружных направляющих сорвались серые «сигары» — персональные эвак-капсулы. Они «подскочили» микродвигателями, и дроны-эвакуаторы, шедшие со «Скаутом» параллельным курсом, молниеносно их схватили и впихнули в раскрытые створки карантинных бокс-контейнеров. Створки щёлкнули, и контейнеры ушли по рельсам в «сухой» тоннель.

— Готово… Чёрт! Контакт!

По коже побежали мурашки: на обзорном экране, словно отслоившаяся тень, что-то пролезло под брюхо «Скаута-2» — тёмный клин, облепленный дрожащими нитями. Малый биотехноид шёл почти без сигнатуры, подсвечиваясь лишь редкими синими вспышками в местах, где микронити цеплялись за космическую пыль.

— Огонь! — рявкнул я не задумываясь, боец цивилизации Авак добрался и до нас.

Глава 4

«Скаут-2» просто исчез, приняв на себя залп орудий линкора. Много ли надо, маленькому разведчику? Другое дело, что похоже нашего преследователя это никак не впечатлило. Биотехноид только в сторону шарахнулся, при этом с виду остался абсолютно цел. Похоже сейчас он очухается, и займётся нами всерьёз. Наши орудия и силовое поле против него бесполезны, только разборки со «Скаутами» его немного задержали…

— Выпустить два звена беспилотных истребителей! — Тут же приказал я, практически не задумываясь о дальнейших шагах — Атаковать противника. Надо его задержать, пока мы разгоняемся! Выпускать по звену каждые десять минут, до подхода «Земли» к точке прыжка! Силовое поле на минимум, все мощности на маршевые и разгонные двигатели!

Линкор заметно ускорился, немного отрываясь от монстра, а из трюма в космическое пространство вывалились четыре автоматизированных истребителя, которые тут же перестроились в боевой порядок и пошли в атаку.

Наша тактика отступления, или, если смотреть правде в глаза, панического бегства, похоже сработала. Четыре беспилотника продержались не долго, зато и биотехноид заметно отстал, а на его пути снова выстраивалось для атаки новое звено.

— Включить разгонные двигатели! — Приказал я, когда скорость маршевых достигла максимума — Гиперпрыжок по готовности, цель — соседняя звёздная система. Координаты для прыжка установлены.

Бортовой искин не сидел без дела, непрестанно картографируя окружающее пространство и расстояние до ближайшей к нам системы успел просчитать. У нас уже был минимум данных для прыжка, и тянуть, уточняя и перепроверяя его расчёты, было нельзя.

Мы потеряли двенадцать беспилотников, прежде чем линкор исчез в искривлённом пространстве гиперперехода. Биотехноид похоже успел разгадать наш план бегства, и два последних звена истребителей попытался игнорировать, сильно ускорившись и маневрируя, однако мы всё же успели уйти.

— Экипаж «Скаута» — в карантин — Едва переведя дух, приказал я — Карантинный план высшей категории! По полной программе!

— Может не стоит так жёстко? — Удивленно посмотрел на меня Денис — Вроде контакта у них не было.

— Вроде? — я с усмешкой посмотрел на начальника своего штаба — Вот именно, что вроде! У «Скаута», зато был. Помнишь предупреждение? Я напомню, мне не сложно: «Угроза вторжения биотехнологического агента. Угроза распространения»… Мы нихрена не знаем, но местные жители, что нам код этот гадский влепили, наверняка не просто так такие предупреждения в него заложили. Так что карантинный план высшей категории!

Карантинные бокс-контейнеры раскрылись и капсулы с экипажем «Скаута» пошли по специально подготовленному карантинному тоннелю. Первым на линию встал «чёрный коридор» — узкий зал из керамическо-стальных панелей с встроенными УФ-рамами. Люди выталкивались из капсул в специальные удерживающие клетки, которые немедленно замыкались и подсоединялись к внешней системе фильтрации, потом обнаженных членов экипажа разведчика окутывал серый туман, который выжигал верхний слой кожи и волосы. Сейчас одновременно производились четыре уровня контроля: визуальный осмотр на входе, быстрый биотест, скан на повторяющуюся сигнатуру, и физическая блокировка доступа к судовым сетям.

Медицинские роботы под управлением медтехников, после первичной обработки сперва вытаскивали корчащихся от боли людей из клеток, затем проводили первичную триаж-оценку: дыхание, сознание, поверхностные повреждения и признаки активной «заразности» — неконтролируемые судороги, аномальные электровспышки в теле, признаки внешней «наливки» нитей.

Дальше начиналась механика стерильности. Все вещи и элементы скафандров обрабатывались несколькими ступенями: сначала мощный кварцево-ультрафиолетовый конус, затем микроволновые ланцы, которые «вспарывали» поверхностные структуры на субмикронном уровне, и в конце — плазменная завеса, растворяющая органические остатки. Материалы, способные выдержать термообработку, шли в каркасные печи; всё остальное — читалось как биологический материал и уничтожалось в камере пиролиза. Ничего лишнего не хранилось в герметичных отсеках: возможные носители — в печь или в жёлтую урну-контейнер на выброс.

Экипаж «Скаута» поместили в ряд карантинных боксов — прозрачные отсеки со сводом насыщенных фильтров, контролем давления и автономными жизнеобеспечивающими модулями. Отсеки вели по рельсам в «сухой» тоннель, где каждого человека обрабатывали потоками ионизированного воздуха и вторым, менее агрессивным облаком антисептического тумана, а затем через шлюз отправляли в основной карантин. В этот же коридор запускались автоматические щётки — одноразовые роботы-скребки — которые проходили и стерильно счищали любую поверхность, к которой соприкасался эвакуированный.

Особое внимание — электронным имплантатам. Любой, у кого был вживлён хоть крошечный интерфейс, подвергался немедленной нейро-изоляции: имплантат пересоединяли к автономному стенду-скребку и «выкачивали» его логи в «песочницу». Это делалось под руководством инженеров линкора — они контролировали процедуру «сканирования на родство» сигнатур. Любые нестандартные фрагменты кода — особенно те, что имели корреляцию с радиосигналом планеты — выпаривались, снимались в зашифрованные образы и изолировались на отдельный носитель, который нельзя было подключать к корабельной сети. В случае любого подозрения, имплантат могли временно отключить, или, в крайнем случае, извлечь хирургически и поместить в биобанк.

Параллельно работала секция «информзащиты». На внутренних шинах стояли «туманные» брандмауэры: виртуальные контейнеры, отрезавшие карантинные боксы от основной корабельной сети. Любой терминал, к которому прикасался заражённый экипаж, изолировался, снимались дампы, блоки питания переводились в режим физического разъединения. Всё взаимодействие — только через курьеров-дронов в непроницаемых защитных оболочках и только по защищённым каналам, которые после каждого контакта проходили процедуру перезаписи криптоключей.

Стекла карантинных боксов были покрыты конденсатом — ребята в них смотрели как через