Пророк - Дмитрий Шидловский

Мы вместе вышли на улицу и сели в автомобиль.

— У вас хорошая машина, — заметил Хо, любовно поглаживая мягкую и гладкую кожу сиденья.

— Статус обязывает, — буркнул я. — Скажите лучше, Хо, вы слышали что-либо о Ди Гоюне?

— Слышал, конечно. Он глава школы «Небесного предела». Некогда обучался у нашего наставника.

— Что скажете о нем?

— Он большой мастер.

— А еще?

— А разве нужна другая характеристика?

— Не помешала бы. Что вы скажете о его школе «Небесного предела»?

— О школе или об учении?

— И о том, и о другом.

— Его учение отражает его понимание. А школа... Когда человек достиг мастерства, он может позволить себе играть в игры.

— В его игры вовлечены миллионы людей и огромные капиталы.

— Если Гоюн сумел привлечь их, то это лишь доказывает, что Гоюн большой мастер.

— Если он большой мастер, то зачем ему взваливать на себя такую ношу?

— Но ведь вы, господин Юсупов, насколько я понимаю, тоже управляете немалым капиталом и на вас работают тысячи людей.

— Мне это досталось по наследству, после гибели старшего брата. Может, вы мне и не поверите, но иногда я не понимаю, зачем тащу эту обузу. Для безбедной жизни лично мне достаточно нескольких тысяч рублей в месяц. Оборачивать для этого миллиарды вовсе не обязательно.

— Так бросьте предпринимательство, господин Юсупов.

— Может быть, и бросил бы. Но на предприятиях, принадлежащих Юсуповым, работают тысячи людей. Я отвечаю за них. Если я передам семейные дела в руки недобросовестных людей, то предам своих работников. Кроме того, я отвечаю перед семьей за ее имущество.

— Вы странный человек, господин Юсупов.

— Почему вы так считаете?

— Вы обладаете всем, о чем мечтает большинство людей, и тяготитесь этим.

— Может быть, я и странный. А может, просто хорошо знаю, с чем имею дело. Как бы то ни было, создавать подобную империю самостоятельно мне не пришло бы в голову.

— Но я только недавно видел сообщение о том, что вы купили новое предприятие.

— Это другое дело. Система, которая не развивается, — гибнет. Раз уж начал игру, будь любезен соблюдать ее правила. Но, ей-богу, когда я покидал дом досточтимого Ма, у меня были совсем иные планы.

— А чего вы хотели?

— Того, что, увы, не сбылось. А вот зачем Гоюн добровольно взвалил на себя огромную ответственность, если он мастер?

— Он из бедной семьи. Возможно, богатство и влияние тешат его самолюбие.

— Тогда я начинаю сомневаться, что он мастер.

Хо на минуту задумался.

— Нет, Гоюн мастер, — произнес он наконец. Автомобиль мягко притормозил у ресторана.

— Опять пикет, — фыркнул я, разглядывая молодых людей неряшливого вида с плакатами на тротуаре.

— Чего они хотят? — спросил Хо.

— Чтобы у всех всего было поровну, — ответил я. — Чтобы все одинаково жили.

— Но это же невозможно! — искренне удивился Хо.

— Я тоже так думаю, — усмехнулся я.

— Может, заедем с черного хода, ваша светлость? — спросил водитель.

— С какой стати князь Юсупов будет входить в собственный ресторан с черного хода? — отмахнулся я.

— Как скажете, ваша светлость.

Я сам открыл дверцу и вышел на тротуар. За мной последовал Хо.

— Смотрите, это же сам Юсупов! — пикетчики обступили нас. — Эй, князь, вы не находите аморальным, что обед в вашем ресторане стоит больше, чем месячная стипендия петербургского студента?

Я даже не смог разобрать, кто задал мне вопрос, юноша или девушка. Все они выглядели на одно лицо: молодые, длинноволосые, крикливые, в неопрятной джинсовой одежде. Сплошной унисекс и в тряпках, и в манерах. Никто из них не выдерживал моего прямого взгляда, но стоило мне отвернуться от какой-нибудь группы, в ней сразу поднимался безумный гвалт.

— Не нахожу, — холодно ответил я. — Высокое качество должно быть оплачено соответствующим образом.

— Князь, это социальная несправедливость — предлагать товар, недоступный большинству людей! — выкрикнул другой пикетчик. — Вы думали о простых людях, когда открывали этот ресторан?