Личный друг Бога - Михаил Кликин

— Спасибо, — сказал Глеб и бросил факел на застеленные нары…

Двуживущий не соврал.

На улице была ночь, теплая, словно летнее море, черная, словно закопченное стекло. Дурманяще пахло травой, стрекотали цикады, где-то неподалеку журчала вода.

А впереди горели факелы.

И за ними смутно белели пятна страшных неподвижных лиц.

3

— Теперь бегите, — тихо сказал Глеб.

— Что? — Ирт стоял рядом, и не мог не услышать.

— Бегите, — повторил Глеб чуть громче.

— Нет, Богоборец, — покачал головой Ирт. — Мы не оставим тебя.

— Я побегу тоже.

Из открытой двери потянуло дымом. Высветилось маленькое окошко в семи шагах от толпы вооруженных рабов.

В деревянном здании Ордена Смерти разгорался пожар.

— Ты зря пришел сюда, Богоборец, — прокричали из тьмы.

— Я здесь оказался случайно, — крикнул Глеб.

— Случайно? Второй раз?

— Я впервые здесь.

— Видно, память тебя подводит.

— Возможно, — Глеб стиснул древко, оглянулся.

Рабы выполнили его короткие команды, погасили и выбросили факелы, рассредоточились, присели, опустили оружие к земле, спрятали сталь в траве. Тьма укрыла толпу, но надолго ли?

Со звоном лопнуло стекло. Из оконного проема вырвался лепесток рыжего пламени.

— Пришло время поквитаться, Богоборец, — объявил голос.

— Чем же я вам насолил?

Ответа не последовало, а Глеб так на него рассчитывал. Он надеялся, что эти Двуживущие как-то подтолкнут его память, помогут вспомнить то, о чем он забыл, хоть чуть-чуть прояснят, кто он такой, что с ним случилось.

— Давайте поговорим по-человечески, — крикнул Глеб, борясь с искушением отшвырнуть копье, поднять руки и шагнуть к линии факелов, к людям — настоящим людям! — спрятавшим лица за масками. — Я просто хочу разобраться…

Осветился дверной проем, порозовел текущий на крыльцо дым.

— Слышите?! Я никакой не Богоборец, меня зовут Глеб, я Двуживущий. Я простой игрок, как и вы. Но что-то произошло, и я не вполне понимаю, что именно. Я лишь хочу узнать кое-что… Слышите меня?

— Ты идиот, Богоборец! Запрограммированный болван! Надеешься нас провести? Тогда выдумай что-нибудь новенькое! Выдумай, если сумеешь!..

Отчаяние захлестнуло Глеба. Эти люди могли знать нечто важное. Эти люди могли помочь. Но он не мог выйти к ним, не мог с ними переговорить. Они собирались его убить, поквитаться за что-то, о чем он не помнил.

И, похоже, они не сомневались, что он Одноживущий…

Там, за линией факелов что-то тихо заскрипело. Глеб насторожился, нахмурился.

Он знал этот опасный звук, помнил его…

— Луки! — понял он и распластался в траве. — Все на землю!

Свет факелов на миг чуть померк, а потом сделался ярче, чем был, и Глеб догадался, что это значит: лучники поднесли к факелам оголовки зажигательных стрел, и просмоленная пакля на них вспыхнула.

— Уходите! — крикнул он рабам. — Отползайте и разбегайтесь!

Тихие щелчки освобожденных тетив — и огненные росчерки прошили ночь, прогудели над головой, ударили в бревенчатую стену, вонзились в землю, разбрызгивая горячие алые капли.

Кто-то закричал.

Глеб повернул голову.

Один из рабов тянул засевшую в боку стрелу, схватившись за полыхающую паклю. А огонь уже перекинулся на его одежду, огонь пожирал плотную ткань и пробовал на вкус человеческую кожу.

Вновь зловеще скрипнули выгибаемые луки. И снова весело подмигнули далекие факелы.

Ухнуло пламя, вырвавшись из разбитого окна.

Сорвались стрелы.

— Бежим! — во весь голос крикнул Глеб, вскочил, дернул кого-то, поднимая, о кого-то запнулся, через кого-то перепрыгнул: — Бежим! — Он увидел, как люди зашевелились, крикнул им, чтобы они поторапливались. И помчался во тьму, не слыша, но чувствуя, угадывая, как снова скрипят поспешно натягиваемые луки.

Он пытался убедить себя, что не отвечает за этих людей.

Он спасался сам, и не был обязан спасать их…

Загоралась трава — огненные лужи медленно растекались, и ночь отступала от них. Затлела дранка на крыше — окрепший ветер вмиг раздул пламя, взвил искры, рассеял их среди звезд.

Глеб мчался прочь от огня. Бежал в спасительную тьму.

Кто-то увязался следом — топал, сопел, задыхался.

А вокруг кричали люди — одни азартно, словно загоняющие зверя охотники, другие дико — будто раненные животные. Среди пламени, в искрах и дыму метались тени, огненные стрелы беспорядочно полосовали тьму, поблескивало оружие — алое от крови и огня.

«Здесь каждый сам за себя, — мысленно разговаривал с совестью Глеб. — И я ничего не могу сделать. Теперь каждый сам за себя…»

Какая-то фигура встала на пути — враг, потому что друзья остались за спиной.

«Не друзья, — поспешно поправил себя Глеб. — Просто люди, попавшие в одну обойму, в один переплет. И даже не люди. Одноживущие».

Он махнул копьем, вышиб клинок из руки противника, ударил врага обратной стороной древка, проскочил мимо. И налетел на дерево.

Деревьев было много.

Они прятались во тьме, но ветер шумел в кронах, а под ногами мягко пружинила старая листва, и Глеб понял, что оказался на опушке леса.

Ушел…

Он обернулся.

Рыжее пламя рвалось в небо, красный дым стелился по земле, черные силуэты двигались на фоне огня, и даже отсюда Глеб видел, что лица этих людей закрыты костяными масками.

Он не сомневался, что это Орден Смерти ищет его тело.

— А вот хрен вам, — сказал он по-русски, воткнул копье в землю и присел на подвернувшуюся корягу.

Организуют ли они погоню, когда убедятся, что среди мертвых его нет?

В любом случае, маленькую передышку можно позволить. Чуть отдохнуть, а потом — уносить ноги…

Или?..

Спрятаться, затаиться, проследить за этими людьми. Потом захватить одного из них. Взять «языка». И допросить с пристрастием.

— Не двигайся! — приказал вдруг кто-то, и Глеб вздрогнул.

— Подними руки, раб, — распорядился голос. — Медленно встань, сделай шаг в сторону и повернись.

Позади что-то треснуло — словно камень о железо ударился, — короткая холодная вспышка ожалила тьму. А через секунду пылающий комок просмоленной пакли упал Глебу под ноги.

— Ты как на ладони, раб. А у меня в руках взведенный арбалет. Делай, что я сказал!