Новая Зона. Псы преисподней - Игорь Недозор

– Прошу прощения, гражданочка, документы ваши можно проверить?

Перед ней словно из ниоткуда возникли двое полицейских – старший сержант и рядовой. Оба в бронежилетах под мундирами, с автоматами.

Чтобы посмотреть им в лицо, ей пришлось поднять голову. Каждый был под два метра росту, а мышцы, куда там этому старику Шварценеггеру, явно накачаны на новейших тренажерах. При этом лица у обоих какие-то по-детски глуповатые и розовощекие, парням от силы чуть за двадцать.

Пресловутый «желаемый облик полиции» во всей красе!

– А в чем дело? – спросила женщина с самым невинным видом.

– Проверка документов… – монотонно сообщил сержант.

– Документы? – придала лицу выражение среднего добродушия дама. – Разумеется…

Сержант принялся вдумчиво изучать протянутый паспорт.

– Та-ак… Мнэ… Иноземцева Наталья Стефановна… Дата рождения – третье марта одна тысяча девятьсот восемьдесят… Что-то отчество у вас… нестандартное, гражданка Иноземцева! – усмехнулся сержант, набычившись. – Вы не с Украины случайно?

При этом посмотрел так, как будто это почти преступление.

– Из Сибири мы родом, – вздохнула она. – Точнее, отец мой оттуда. Деревня Лиственка Красноярского края. А там имена старинные в ходу. Про святого Стефана Пермского слышали, наверное?

Судя по лицам «ментозавров», сей святой отец был им незнаком, да и, кажется, представление о церковных вопросах они черпали из телеящика, если не вообще из нового мюзикла «Вот она, Голгофа!».

Наташа видела сейчас всю эту сцену со стороны. Причем не каким-то пресловутым мысленным взором, а просто она отражалась в зеркальном стекле витрины рядом.

Она и двое здоровенных стражей порядка, нависавших над ней, как медведи. На их фоне смотрелась почти хрупкой, несмотря на свою фигуру, слишком грубую в этом мире, где идеал женской красоты – костлявое измученное диетами тело, изрезанное пластическим хирургом.

– Паспорт, вижу, новый? – между тем недоверчиво продолжил тянуть волынку сержант. – В связи с чем меняли? О, выдан паспортным столом тридцать третьей полевой комендатуры? – оживился он. – В Новой Зоне жили?

– В Новой Москве я жила! – с горькой ухмылкой уточнила Наталья. – А из этой вашей Зоны сбежала, как и все.

– Отметка о прохождении карантина есть? – холодно осведомился рядовой.

– Есть! – с явным недовольством бросил старший сержант. – Голографированная, похожа на настоящую.

– А она и есть настоящая! – с самой очаровательной улыбкой, на какую была способна, отрапортовала Наташа, при этом не покривив душой ни на грош.

Правда, о том, что за «чистый» паспорт она отдала почти все имевшиеся у нее тогда деньги, вырученные от продажи пары украшений и антикварного маузера, лучше было умолчать. Она и умолчала.

– А почему не биометрический? – зачем-то спросил рядовой, заглядывая командиру через плечо.

– Такой выдали! – односложно ответила женщина.

– Миш, ну ты даешь! – старшой покачал головой. – Тут и этих-то бланков даже сейчас не хватает…

Тем не менее он продолжал вертеть в руках паспорт.

– Хм… дочь Виктория… А замужем, вижу, не были?

«Ё-моё, твое-то какое дело?! Ты поп, что ли, меня исповедовать?»

– Была… – тем не менее сочла нужным соврать она. – Но мы не были расписаны… Не успели. Меня он вывез, а сам вернулся. Друзьям хотел помочь, и…

Старший полицейский пробормотал что-то вроде «Соболезную…», однако документ все равно не отдавал.

Наталья даже уже собиралась достать из заднего кармана брюк удостоверение на травматику, куда была вложена для таких вот случаев купюра в пятьсот рублей.

Но тут…

– Нет, Лёха, ты посмотри! – вдруг взвыл младший, ткнув куда-то в сторону дланью. – Ты только глянь!

Наталья посмотрела туда и тоже удивилась.

Откуда-то из-за гаражей показалась стая собак. Солидная, штук двадцать разнокалиберных псов торопливо переправились через дорогу, пользуясь пробкой.

– Ничего себе! – изумленно выдохнул рядовой. – Как у себя дома шавки бродят! Как еще людей не жрут?! Догхантеров на них нет!

– Жрут уже! Слыхал, под Сестрорецком на кемпинге пять человек до костей обглодали! – зло бросил старший в патруле, нервно перебросив «укорот» на грудь.

– Там же вроде не собаки?.. Говорили, будто из цирка леопард убежал или еще какая живность… Вот шавки! – с некоторым недоумением повторил он.

О Наталье и тот, и другой, казалось, забыли, увлеченные собачьим кортежем.

Женщина даже подумала, что если сейчас накинуть на обоих «Сеть Помрачения» и забрать у вогнанных в прострацию хмырей паспорт, то они, придя в себя, и не вспомнят ничего, кроме смутной истории проверки документов, кончившейся ничем. Конечно, вот так без подготовки, да еще на двоих сразу – это непросто и может сорваться…

Но тут заметила или, скорее, почуяла то, что укрылось от глаз стражей порядка.

А ведь перед ней и в самом деле не просто собаки, а поджавшие хвост шавки…

Обычно городские псы ведут себя так, как будто люди и машины – часть окружающего мира. Эти же чего-то испугались…

– Я могу идти? – деликатно напомнила о себе целительница.

– Да, конечно, – бросил сержант, возвращая документ. – Просим прощения, Наталья Стефановна, служба…

Проводив взглядом качков, Наталья направилась к киоску «Питерпресс», протянула сто рублей юной киргизке или таджичке за окошком.

– «Городской курьер» и «Звездный оракул», пожалуйста…

Взяла газеты, машинально сгребла сдачу.

На работе почитает, тем более в «Оракуле» выходит заказанная статья про ее салон.

Газеты она приучила себя читать в первые месяцы пребывания здесь. Она тогда ко многому приучала себя – дикая девчонка в невероятном и таком, как ей тогда казалось, добром и благостном мире…

Наталья вздохнула, покачала головой.

Пятый год она живет здесь и здешней жизнью. Пятый год после того, как пересекла Периметр Зоны, поклявшись, что никогда более не переступит его по доброй воле.

Она выучилась жить здесь, в этом огромном городе, уже давно не пугающем своим масштабом, и даже во сне не видела той своей, прежней жизни. Бескрайних пустошей, по которым бродят непредставимые тут чудовища, жутких тайн и неведомых сил. Узнала историю приютившей ее страны, выучила имена здешних царей и президентов, даже вот про Стефана Пермского. Это уже почти ее мир, но вот стала ли она для него своей?

Не раз она сталкивалась с тем, что чуждость ее все же замечают, пусть и не понимая, в чем дело. Вот и эти «менты» тоже зацепили ее взглядом, ощутив смутное беспокойство.