Бешеный мир - Роман Глушков

Не опуская оружия, парочка разошлась. Рваные Уши направился вдоль правого борта машины, а Хлыщ – вдоль левого. Оба продолжали на ходу о чем-то переговариваться – очевидно, выражали удовольствие от столь ценной и, главное, своевременной находки.

При мне были все четыре револьвера. Хаос и Бедлам как всегда находились в набедренных кобурах. Террор и Фатум – в тех, что крепились к ремню за спиной крест-накрест – затем чтобы максимально упростить быстрое выхватывание второй пары стволов. В прошлом это помогало мне при исполнении на арене моего коронного трюка «24 выстрела из 4 револьверов за 6 секунд!». Теперь я ходил, обвешанный ими, всего лишь по привычке. А она у старого циркача вроде меня являлась не просто блажью, а практически вторым инстинктом самосохранения. И если любой другой наемный стрелок никогда не выбрал бы себе в качестве основного оружия револьвер, со мной все обстояло с точностью до наоборот. И все потому что в моих руках – руках профессионального револьверного трюкача и жонглера, – тот был намного скорострельнее и смертоноснее полуавтоматического пистолета. А на короткой дистанции – метче и безотказнее любого пистолета-пулемета или автомата.

А что вы хотели? Двадцать лет усердных, практически ежедневных тренировок, свыше двух миллионов выпущенных пуль и несколько десятков изношенных револьверов – это вам не шутки. И хоть не всегда эти пули были свинцовыми (на арене и на тренировках наш брат-трюкач использует безопасные восковые пули с добавлением особого защитного компонента, дабы воск не плавился при выстреле), долгая и регулярная практика не прошла для меня даром.

Любопытный парадокс: в наши дни большинство не затронутых Зовом людей стреляло из огнестрельного оружия гораздо чаще, нежели в былые спокойные времена. А вот я, напротив, делал это сегодня значительно реже. И потому что патроны теперь ценились слишком дорого, чтобы транжирить их на неживые мишени, и из-за того, что мне стало попросту некогда тренироваться. Да и незачем. Нынешняя работа не требовала от меня сложных трюков и сверхскоростной пальбы по целям. Но как бы то ни было, она позволяла мне оставаться в форме и периодически доказывать, что гуляющие обо мне слухи не лгут.

Доходили ли эти слухи до ушей бандита Жеки Рваные Уши, мне неизвестно. Но если доходили, и он в них верил, надеюсь, я его не разочаровал. Впрочем, после того, как Хаос вышиб и разбросал по дороге его невеликие мозги, это перестало иметь для Жеки значение. Выскочив из кустов в пятнадцати шагах от джипа, я без лишних разговоров сократил количество своих противников до одного. А поскольку мне было без разницы, кого их них допрашивать, так вышло, что первым под мой выстрел угодил именно Рваные Уши.

Хлыщ уже был ранен в ногу. Но поскольку это не мешало ему бегать и размахивать пистолетом, его следовало наградить дополнительной пулей в руку. Для страховки. И для облегчения допроса – редко кто из моих врагов играл со мной в молчанку, когда я бередил ему свежую пулевую рану горячим револьверным дулом. И быть бы Юрку подстреленным сразу после Жеки, кабы не досадное недоразумение. В смысле, досадное для меня, а не для Хлыща, которому оно чудом помогло увернуться от пули.

Жека и Юрок заметили меня почти одновременно, но отреагировали по-разному. Первый вскинул револьвер и хотел выстрелить, только я его опередил. Второй, видимо, вздрогнул от неожиданности и отпрянул от автомобиля. Но резкое движение заставило его раненую ногу подкоситься, отчего Хлыщ утратил равновесие и, взмахнув руками, шмякнулся на дорогу. Моя пуля опоздала всего на долю секунды. И вместо того, чтобы прошить Юрку плечо, она пронеслась мимо, не задев его.

Делать третий выстрел из этой же позиции было бессмысленно – «гранд чероки» полностью заслонил от меня упавшего Хлыща. Пригнувшись, я перебежал через дорогу, чтобы успеть всадить в него пулю прежде, чем он начнет отстреливаться. Но меня ожидало повторное разочарование. Юрок не стал разлеживаться там, где он упал, а сразу же скатился в кювет. После чего с поразительной для раненого шустростью пополз на четвереньках в поле. И лишь колышущаяся над ним, высокая трава выдавала сейчас его местонахождение.

Стрелять наугад в траву тоже являлось неразумно. Хлыщ интересовал меня живым и способным вести конструктивный разговор. Поэтому я должен был сначала увидеть его и лишь затем подранить, не задев жизненно важных частей его тела. Пришлось волей-неволей пускаться за Юрком в погоню. Разумеется, ни на миг не забывая об осторожности. Упав возле машины, он не выронил пистолет, а, значит, тот все еще был у него в руке.

Трусоватый бандит полагал, что стоит ему выпрямиться, и его неминуемо постигнет участь кореша, вот и предпочитал такой способ бегства. Я следовал за ним, пригнувшись и ориентируясь на колышущуюся траву. Но еще до того, как я разглядел в ней задницу улепетывающего Юрка, эта трава неожиданно взяла и перестала колыхаться.

– Дьявол! – чертыхнулся я и плюхнулся на живот. Почему Хлыщ остановился, было совершенно очевидно. Быстро ползти на четвереньках и одновременно отстреливаться являлось несподручно, а тем более для раненного. Вот он и решил задержаться, чтобы послать мне навстречу несколько пуль – авось да удастся сделать то, что не удалось Жеке.

И впрямь удалось бы, не смекни я, в чем дело, и не упади ничком в траву. Испуганный Юрок разрядил в моем направлении целый магазин своего восьмизарядного ПМ. После чего, судя по донесшимся до меня, характерным звукам и брани, взялся перезаряжать оружие, явно желая продолжить стрельбу.

Хлыщ палил не целясь и довольно высоко, но парочка пуль все равно едва не сбила мне шляпу. А, значит, не исключено, что следующие его выстрелы окажутся удачнее и продырявят мне не только ее, но и голову. Но если с порчей шляпы я смирюсь и найду себе новую, то запасную голову мне взять уже негде. Поэтому, Юрок, извини и не обессудь на меня за то, что на твой свинцовый привет ты получишь точно такой же ответ.

Лежа в густой траве, я видел лишь вспышку стреляющего в меня ПМ, но не самого стрелка. Повисшее над тем местом, облачко порохового дыма и стало для меня ориентиром, на который я навел ствол Хаоса. Если повезет, то я попаду, куда изначально хотел: в руку или плечо Хлыща. Если не повезет…

И брань, и возня, с какой Юрок перезаряжал оружие, прекратились после первого же моего ответного выстрела. Вместо них до меня стали долетать громкие хрипы и булькающие звуки. Настолько красноречивые, что можно было даже не проверять – я и так знал, что подстрелил Хлыща. Вот только это смертельное попадание во врага считалось не удачей, а, наоборот, грубым просчетом. Однако, пока бандит не отбросил копыта, он еще мог мне что-нибудь выболтать. А не захочет – я сделаю так, что его отход в мир иной станет намного мучительнее, чем сейчас.

Револьверная пуля пробила Хлыщу грудь рядом с сердцем и, продырявив легкое, застряла в лопатке. Я понял это, не обнаружив под своей жертвой лужи крови, что непременно натекла бы из выходного отверстия в спине, имейся оно там. Шансов на выживание у Юрка не было никаких. Кровь лилась у него изо рта, а сам он часто и хрипло дышал, трясся в агонии и сучил конечностями по земле.

М-да, облом… Такой без пяти минут труп хоть пытай, хоть не пытай – ему уже все равно. Но в мутнеющем взоре бандита теплилась жизнь, и, вероятно, он еще мог связать несколько слов.