Хранитель истории - Леа Рейн

секрете, её курировал непосредственно министр внутренних дел Эммануэль де Ла Сиверр, поэтому секрет был государственного уровня, о чем таким простым смертным как Эдвард знать было не положено. Так или иначе, о побеге Жана можно было не беспокоиться, но для подстраховки на нем был ещё «Наручник», чтобы уж наверняка.

— Эдвард, — без эмоций сказал Жан. — Чему обязан чести видеть тебя?

Жан сидел на кровати и читал книгу в неестественном белом свете лампы, которая освещала его камеру. Выглядел он не очень. Весь зарос бородой, побледнел и даже похудел. Наверняка ему было тут невесело. Вполне вероятно, что он возненавидел Эдварда за то, что он заточил его в этом месте, в котором ему предстоит провести всю свою оставшуюся жизнь.

— Есть разговор. Я был в Париже 2015-го года и только что спас тебя от Эль.

Жан оживился, отложил книгу и подскочил к решетке.

— И что дальше? — вкрадчиво спросил он.

— То, что ты там сказал. Это правда?

— Не припомню, что именно.

Эдвард с подозрением глянул на охранника, который стоял в нескольких шагах от него. Наверняка он внимательно слушал, хоть и сохранял отстранённое выражение лица. Эду совсем не хотелось, чтобы чужие люди узнали об этом неожиданном открытии, поэтому приблизился к решетке и прошипел:

— Не строй из себя идиота! Ты понял, о чем я.

Жан вздохнул.

— Я не знаю, Эдвард. Ты сам мне это сказал в подвале. Но если ты так сказал, значит, так оно и есть.

— В каком подвале? Тогда ты тоже его упомянул.

— В подвале паладинов. Больше ничего не скажу. Это твоё будущее. Узнаешь тогда, когда придёт время. Поговори с Жозефиной. Она наверняка лучше знает.

— Она мертва.

— А на что тебе путешествия во времени?

Действительно. Вот только после смерти матери Эдвард ещё ни разу не навещал ее в прошлом.

— Но если хочешь знать моё личное мнение, — продолжил Жан. — Я считаю, что так это и есть. Вижу некоторое… сходство. — Он указал пальцем сначала на себя, а потом на Эдварда.

— Как бы там ни было, это ничего не изменит. Ты так и останешься здесь. Навсегда. Моё отношение к тебе тоже не изменится. Ты подонок.

— Это все?

— Нет. Невё. Говори, знаешь ли ты, кто это? — потребовал Эдвард.

— Меня уже миллион раз допрашивали, и я миллион раз говорил, что не знаю, кто это. Не все злодеи Вселенной со мной связаны.

— А Джон Уильямс тебе известен?

— Нет.

— Тогда почему ты был изображен с ними на одной фотографии?

— Какой фотографии?

— Когда я пытался тебя найти, то нашёл фотографию из 1926-го года. Париж. Здесь ты, Невё и Уильямс. — Эдвард нашёл эту фотографию в своих часах и вывел её голограммой в воздух. — Я стал искать этих людей, потому что считал, что они выведут меня на тебя.

Фотография была сделана случайно. Какой-то фотограф снимал парижское кафе, где за столиком пристроилась воркующая парочка. На заднем плане сидело три человека — Невё, Уильямс и Жан. Они пили кофе и вели какую-то беседу, как лучшие друзья.

— Эти люди? — скептично переспросил Жан, разглядывая фото. — Я встретил их тогда в первый и в последний раз. Они подсели ко мне за стол и поболтали о том, о сём. В основном о моей жизни. Много расспрашивали, а я много выдумывал. Мне это показалось странным, но я не сильно придал этому значения. Поразительно. И ты связал меня с ними только потому, что мы оказались на одной фотографии?

— А как я ещё должен был это связать?

— Можно подумать, что ты не болтаешь с незнакомцами в прошлом.

Эдвард замолк. Да, он часто болтает с людьми в прошлом, особенно если знает, с кем нужно болтать. С Вашингтоном, например, с Колумбом, с Кеннеди, Хемингуэем, Сноуденом… Теперь уже много знаменитостей можно приписать к его друзьям. Но вот зачем Невё и Уильямсу нужно было болтать с Жаном? Или он уже тоже своего рода знаменитость в кругах путешественников во времени?

— Это все? — осведомился Жан.

— О чем именно они тебя спрашивали?

— Не помню.

— А если подумать? — спросил Эдвард тоном, в котором сквозила угроза.

Жан послушно задумался.

— Да ни о чем таком важном. Спросили мое имя, парижанин ли я, часто ли я путешествую, а ещё откуда я родом и надолго ли я здесь. Сказали, что по мне видно, что я не отсюда, причём не отсюда не в смысле страны, а… как будто знали, что я из другой эпохи.

— Думаю, они это знали наверняка.

— В общем, понятия не имею, что им было нужно. Их очень заинтересовала моя персона, — закончил Жан.

— Не сомневаюсь. И что было потом?

— Ничего. Мы просто разошлись.

— И ты думаешь, я в это поверю? — скептично переспросил Эдвард.

— Эдвард, да зачем мне с ними связываться?! Вы обвиняете их в изменениях истории, а мне невыгодно менять историю. Я сам бы их с радостью убрал, если бы знал, кто они такие. Я просто хочу домой. Я думал, ты знаешь, ради чего все это было.

Эдвард внимательно на него посмотрел и вдруг понял, что верит ему.

— Ладно, — согласился он. — Принимается.

— Теперь все?

— Пока что все.

Эдвард отправился на выход.

О Дэнни Готтфриде он не собирался с ним говорить. После всего, что сегодня случилось, Эдвард больше не считал этого парня злодеем. Дэнни вполне мог убить его сегодня на «Титанике», но не сделал этого. Он вообще выглядел каким-то потерянным, словно не до конца понимал, ради чего ему приказали все это делать. Дэнни завербовали недавно, Эдвард был в этом уверен, в Нью-Йорке он ещё не был в команде Невё. И уж он точно не был связан с Жаном. Исходя из записей Жаклин, Дэнни вырос без отца и всю жизнь считал, что тот исчез. Очевидно, что они с Жаном больше никогда не встречались.

Теперь Эдвард думал о Дэнни совершенно иначе. У бедолаги, видно, комплекс бога — надо всех спасти, всем помочь, чем и воспользовались настоящие злодеи. Дэнни не может найти свой путь, применить свои способности на благо, а потому кидается исправлять различные катастрофы. Нужно ему помочь, возможно, даже рассказать обо всем, что происходит. Может, тогда он поймёт, как его действия могут повлиять на будущее, и перестанет менять историю. Правда, где он теперь? Куда забрал его тип с тростью и оставил ли он его в живых? Наверное, оставил. Если бы он хотел его убить, то убил бы сразу. Эдвард ощутил ответственность за Дэнни, ведь этот парень мог быть его братом.