Гроза над крышами - Александр Александрович Бушков

— А вы подите, подите, — бросил им Канцелярист. — Нет сегодня для вас работы и не предвидится... Дюжина удачливых, слушай мои распоряжения и выполняй в точности! Топайте на четвертый причал, там стоит корабль «Пастушка», вот его и разгрузите. Что таращитесь? Ах да, вы же циферок не знаете и читать не умеете, где

ж вам причал найти и «Пастушку» от «Белошвейки» отличить... Хорошо, добрый дядюшка Тариуш даже о такой рвани человеческой, как вы, печется... Что будете делать, когда я помру и на мое место какой-нибудь злыдень придет?.. Панокуш!

Дверь распахнулась так проворно, словно помянутый стоял возле нее (как оно, несомненно, и было). Вышел еще один старый знакомый Тарика — канцелярский служитель Панокуш, пожилой шустрик с хитрыми глазками и постным ликом монаха, многолетний сподвижник Тариуша по всевозможным плутням.

— Везет вам, голодранцы! — возгласил Тариуш. — Господин служитель Панокуш по присущему ему благородству души согласился проводить вас на причал и показать судно. Все, думаю, понимают, что за труды следует вознаградить Панокуша в меру ваших скудных силенок?

На испитых рожах бродяг выражалась лишь грустная покорность судьбе — ну конечно, новичков среди них не было, и каждый принес для Панокуша хоть медный грошик (интересно, делится ли служитель с Тариушем и этой жалкой мздой? Надо полагать, делится: Тариуш, как гласит старая приговорка, и у пролетающей вороны перо из хвоста выдерет, чтобы на гусиные не тратиться...).

— Ну тогда валяйте!

Панокуш шустро отворил калитку, и в нее потянулись бродяги, легко обойдя и Тариуша, и скамейки, где сидели Подручные, — ну да, старые трудяги знают, как держаться с теми, кто выше их. А Стражник дядюшка Кабадош и сам проворно отскочил подальше от своей караульной скамеечки и вернулся не раньше, чем вереница оборванцев под предводительством Панокуша (тоже державшего немалое расстояние меж собой и подопечными) отошла достаточно далеко.

Тогда только Тариуш обратил благосклонное внимание на ожидающих. Далеко не так спесиво, но все же обозначая голосом свое немаленькое положение, промолвил:

— Заходи, Тарик, есть тебе работа. Вы, молодые люди, погуляйте пока, только к веселым девкам не заходите, хихикс! Они вам все

равно не по кошельку... После обеда придет пироскаф, будет и вам занятие.

И, не оглядываясь, величаво поднялся по ступенькам. Тарик зашел следом за ним в канцелярию. Пахло чернилами, сургучом и еще чем-то привычно-непонятным, но безусловно канцелярским. Вдоль стен протянулись открытые шкафы, набитые служебными бумагами, лежавшими стопками и в толстых серых папках из скверного картона. Да уж, ворота в манивший с давних пор Тарика мир выглядели донельзя обыденно, невыразимо скучно.

Усевшись под небольшим портретом короля Ромерика (ввиду особенности канцелярии король был запечатлен в мундире Главного Адмирала Королевства, где золотое шитье и синее мундирное сукно высшего сорта присутствовали в равных долях), Тариуш придал себе вид занятого значимейшими государственными делами вельможи, отодвинул большущую чернильницу синего стекла и сказал:

— Значит, такие дела... Ты куда это уставился?

— Впервые вижу, чтобы королевский портрет был застекленный...

— О! — значительно поднял указательный палец Тариуш. — Ну полюбуйся, никто еще такого не видел, кроме нас. Ученые люди хоть и выдумывают всякие полезные вещи, а тут оплошали... Лето сейчас, мух видимо-невидимо! Как ни расставляем блюдечки с настоем мухобойки — летают табунами! — Он чуточку понизил голос: — Вот так вот нагадят на портрет безо всякого почтения к державцу, а то и вовсе засидят — а потом какая-нибудь добрая душа стукнет куда следует, что налицо непочтение к величеству, да раскудрявит умеючи, в канцеляриях же все грамотные. И огребешь неприятностей за злостное небрежение. Вот умная головушка в главной канцелярии порта и нашлась, и главное — чина невеликого, а вот поди ж ты... Он и придумал, что портреты следует стеклить. Тут уж гораздо меньше хлопот — стекло помыть! — И добавил с нескрываемой завистью: — Пять золотых награждения получил от его великолепия правителя канцелярии, и теперь эта придумка по всем канцеляриям распространится — сначала столичным, а там

и по всему королевству. Опять мы всех соседей обгоним по части полезных придумок: пироскафы, нумера на домах, проволока в колючках, а теперь вот и застекление портретов в целях убережения от мух. Пять золотых, надо же...

Из посиделок с худогом Гаспером и студиозусами Тарик вынес немало любопытных знаний об иных потаенных сторонах жизни. А потому непочтительно подумал: наверняка его канцелярское великолепие, благородно выдав подчиненному пять золотых, представил его выдумку как свою — и житейских благ с этого получил гораздо больше... Но, понятно, промолчал.

— Значит, такие дела... — повторил Тариуш. — Пришел почтовый пироскаф на пятый причал. Дело тебе привычное, к обеду управишься, я так думаю?

— Запросто, — сказал Тарик. — «Прекрасная рыбачка», как обычно?

— Нету больше «Рыбачки», — грустно сказал Тариуш. — На прошлой неделе потонула у мысаЯлвакан. Котел взорвался, понимаешь ли. С пироскафами случается... — на его лице засияла радость старого сплетника, обожавшего разносить слухи, какие ему самому не могут повредить. — И скажу тебе, Тарик, по секрету: что-то там нечисто... Обережный дом127 настроен очень подозрительно. Оно конечно, обережные дома всегда со скрипом с денежкой расстаются, но там что-то и впрямь нехорошее. Подозревают сговор капитана с судовладельцем. «Рыбачка» — старое корыто, чуть ли не с тех времен плавает, когда великий механикус Адальбар Корине выдумал паровую машину, а там и пироскафы, лет полсотни тому. И машина поизносилась, и корабль обветшал, вот и подозревают... Не первый раз случается и со старыми парусниками, и со старыми пироскафами, которые серьезно чинить страшно дорого. Там сейчас Тайная Стража копает, потому что почта — дело даже не государственное, а королевское... Короче, пироскаф пришел новехонький, зовется

«Речная молния», хихикс! Что за умник такое название выдумал? Все пироскафы плавают одинаково, нет среди них такого, чтобы мчал, как молния... Ну да нам с тобой, я так думаю, начихать на название, коли денежка привычная?

— И обстоять с ней будет привычно, — заверил Тарик.

— Да уж я в тебе не сомневаюсь! За что я тебя люблю, Тарик (в хорошем смысле), — так это за то, что ты, несмотря на юные годы, в полной мере житейской здравостью наделен, умеешь с людьми в согласии