Диктатор - Сергей Александрович Снегов

Войтюк слушал меня с таким напряжением, что перестал дышать. А во мне нарастало странное состояние. Я честно выполнял свою задачу - снабжал врага информацией, полезной нам, а не ему. Но я не лгал, я обманывал врага тем, что не обманывал его. Я вдруг ощутил, что и вправду, будь я на месте Гамова, принудил бы историю шагать по другой дорожке.

Я помолчал, стараясь разобраться в самом себе - не порчу ли игру? Войтюк заговорил сам:

- Вы считаете, что коалиция сама способствует успеху Гамова?

Я сказал с горечью - и удивился, горечь была актерским ходом, я ее не должен был испытывать, но что-то похожее на горечь испытал:

- А у вас сомнения? Аментола перетянул наших бывших союзников на свою сторону, прихватил и колеблющихся нейтралов. Но ограничился незначительной помощью им. А что получилось на деле? Кондук завоеван, к концу лета мы завоюем Торбаш, Собрану и Лепинь, все ресурсы этих стран, все их продовольственные запасы будут в нашем распоряжении. Тогда всей мощью на запад - и горе Вакселю!

- Вы говорите так, словно поддерживаете Гамова в его политике завоевания соседних стран.

- Нет, я против завоевания стран, изменивших союзу с нами. Они должны поплатиться за измену. Тут я с Гамовым. Но я и против того, чтобы победа достигалась ценой страданий моих соплеменников. Будь я у власти, я бы этого не допустил.

- Но пока допускаете?

Я сделал вид, что впадаю в раздражение.

- Войтюк, вы не понимаете главного: Гамов - диктатор, а Аментола - только президент. Аментола встречает не только критику, но и сопротивление. Гамов не допустит организованного противоборства у себя, но с радостью стимулирует любую оппозицию Аментоле.

- Вы сказали - стимулирует?

- Удивляюсь вашей наивности! Неужели вам не ясно, что такой умный политик, как Гамов, имеет своих агентов в Кортезии? Как-то он намекнул, что один влиятельный политик - тайный его сторонник.

- Он не назвал его фамилии?

- Естественно. А если бы и назвал, я бы вам не сообщил. Будущее темно. Если мне удастся заменить Гамова, этот его приверженец может перейти на службу ко мне.

Я помолчал. Опять заговорил он:

- Простите, вы мне еще?.. В смысле указаний? Или информации?

- Разве вам мало? По-моему, я сказал все, что надо было. И боюсь, даже больше того, что надо. Вы ловкий человек, Войтюк. Временами я забываю, что вы агент наших врагов и, следовательно, мой личный враг, и делюсь с вами, как с другом. У вас природное мастерство задуривать собеседников и развязывать им языки. Идите, Войтюк.

Не знаю, принял ли он всерьез похвалу его шпионским умениям, но удалился с поспешностью. Видимо, не терпелось передать новость, что захват Кондука - не импульсивный ответ на уничтожение мирного городка Сорбаса, а обдуманная стратегия поворота военных усилий на юг и восток, трагедия Кондука - лишь начальный акт новой стратегии.

Меня вызвал Гамов. Он выглядел очень хмурым.

- Вам не понравилась беседа? Считаете, что я сделал ошибки?

Он с усилием усмехнулся.

- Игра, как всегда, проведена отлично. Был один момент… Я почти поверил сам, что вы восстаете против меня… Когда говорили, что несогласны с отвлечением наших сил с западного фронта на союзников. Очень правдоподобно звучало. Но если так подействовало на меня, то еще сильней должно подействовать на того подонка.

Я снова убедился, что Гамов обладает дьявольской интуицией. Он усомнился во мне в момент, когда я сам в себе усомнился.

- Что с вами, Гамов? У вас похоронный вид. Случилось новое несчастье? Ваксель прорвал нашу оборону?

- Случилось то, что ни вы, ни я вообразить не могли. Восстание в тылу.

- Восстание? Кто восстал? Где восстали?

- Восстали водолетчики. Арестовали командиров, нагрузили боевыми снарядами водолеты и пригрозили, что открывают военные действия.

- Что собираетесь делать?

- Лечу с вами и Прищепой усмирять бунт.

10

Водолетные базы размещались в горных и лесистых районах, далеко от населенных пунктов. Не было у нас объектов, более засекреченных, чем эти базы. Если бы враг дознался о количестве размещенных на них водолетов, если бы он хотя бы отдаленно представил себе, какой уже создан воздушный флот и как он непрестанно умножается, рухнули бы наши надежды на скорую победу. Ни одна база не имела ни номера, ни названия; люди, призванные туда служить, теряли право переписки с родными, встреч с посторонними людьми, ни телефонные, ни телеграфные линии на базы не шли. Территория окружалась частоколом непроходимых и непролазных насаждений, и в гуще кустов таились датчики Прищепы, фиксировавшие каждого, кто приближался - отдельно человека, отдельно зверя. Прищепа по передатчику, настроенному на его индивидуальное излучение, принимал информацию с баз и передавал в штаб. Ни перехватить такие передачи, ни скопировать передатчики - каждый выпускался лишь в двух экземплярах - ни практически, ни теоретически было невозможно, как невозможно полностью, до каждой клетки, скопировать человека, как невозможна пока и задача проще - повторить на своем живом пальце линии пальца другого человека.

В водолетчики мы подбирали парней, не обремененных семьей, здоровых, сильных, проверенных на выносливость, на быстроту реакций, даже на смелость и самоотверженность - и для таких испытаний имелись тесты. Эти ребята были элитой нашей военной молодежи. И вот на крупной водолетной базе они арестовали своих командиров, захватили водолеты и готовятся к каким-то военным действиям. Поверить в это было невозможно!

- Мой связной вчера передал по своему каналу, что среди ребят волнение, - в водолете рассказывал мне Прищепа то, о чем раньше информировал Гамова. - Сообщил, что идет выяснить причины смуты. Часа два никаких сообщений, затем торопливое: «За мной гонятся, командиры арестованы, склады взломаны, водолеты захвачены, готовятся к военным действиям…» И связь прервалась. Очевидно, связного арестовали.

- Передавал ли раньше ваш связной о готовящихся выступлениях? Хотя бы о том, что у ребят скверное настроение?

- Передавал только, что ребята горячо обсуждают положение на фронте. Еще передал, что всех взволновало вторжение в Кондук. Но он не нашел ничего предосудительного в высказываниях.

- Под арест дурака! - гневно сказал Гамов. - Заметить волнение, услышать горячие разговоры - и не установить, по какому случаю горячатся, что волнует! Никудышные у вас сотрудники!

Прищепа промолчал.

Водолет опустился на площадь, окаймленную торцами обширных двухэтажных казарм. Всего казарм, уходящих в глубину леса, было шесть. С востока базу защищали горы, со всех остальных сторон - леса. Где-то в чащобе