Клинок ночи - Райан Кирк

– Я знаю.

Она встала и нежно поцеловала его в лоб. В его глазах мелькнула искра вожделения, и на мгновение Такако поняла, что он думает о том, чтобы взять ее. У него хватило бы сил на это. Девушка даже не была уверена, что стала бы сопротивляться. Но он не стал ничего предпринимать, и это ее покорило. Она коротко обняла его и отправилась спать.

Такако проснулась от какого-то движения рядом. Это Рю только что проснулся.

Тем утром они собрали лагерь, и снаружи все казалось нормально. Рю вел себя увереннее. Он придумал план и мог действовать.

Следующие два дня прошли как по маслу – если такое можно сказать о бесконечных попытках убежать и скрыться. Рю уходил все дальше и дальше, часто оставляя вторую лошадь на попечение Такако. Он охотился, приносил мелкую дичь и растения, чтобы поесть. Такако использовала свои навыки, чтобы готовить самую вкусную еду – учитывая обстоятельства.

Такако старалась держаться на почтительном расстоянии от Рю. Она не была уверена в том, что между ними все в порядке, и считала, что лучше не поощрять его привязанность больше, чем это необходимо. Рю, в свою очередь, больше не пытался заговаривать о чувствах, и ее это устраивало.

По мере того как они шли дальше, Такако поняла, что Рю был прав. Лес, в который они попали, был старым. Они оказались в местах, где кроны деревьев раскачивались высоко над их головами. Рю часто останавливался, чтобы отдохнуть и помедитировать. Однажды Такако спросила его об этом.

– Этот лес более живой, чем большинство мест, где я бывал. Мелкие животные, птицы, деревья излучают сильную энергию. Когда я сижу и медитирую, я чувствую все это. Это место старое, но оно более живое, чем город.

Такако нехотя признала, что понимает, о чем говорит Рю. Хотя она и не обладала даром, у этого места была какая-то атмосфера, какая-то энергия, которую она не понимала, но которая ее успокаивала. Она понимала, почему Рю выбрал это место для восстановления сил.

Перед самым входом в сердце леса они наткнулись на небольшой дом. В нем жила семья лесоруба. Такако удивилась, что Рю пошел прямо к ним, а не стал обходить стороной. Но все стало понятнее, когда он вошел в дом и предложил обмен. У него были шкуры, немного редких целебных растений и мяса, и он смог выменять кое-что из предметов первой необходимости, чтобы пережить зимние месяцы.

Такако прикинула, как долго они собираются оставаться в лесу. Она полагала, что их максимум – это скрываться в течение одного лунного цикла, пока они не разберутся, куда отправиться потом. Но, похоже, Рю собирался задержаться здесь надолго. Это заставило Такако задуматься, что делать дальше.

21

Морико беспокоилась. Прошло уже несколько лун с тех пор, как Орочи уехал, и в монастыре не было слышно о его возвращении. Несмотря на сложные отношения с ним, она обнаружила, что ей не хватает его наставлений. Когда Орочи был рядом, у нее была цель. После его отъезда она много раз все обдумывала, но не была уверена в правильности выбранного пути.

Морико не могла решить, как ей относиться к монастырю. Он причинял огромный вред. Монахи забирали детей, навсегда лишая их семей. Им управлял настоятель, одержимый желанием расширить свою политическую власть. А власть всегда привлекала демонов-подхалимов вроде Горо.

Но были и другие, и когда Морико общалась с ними, то открывала для себя другую сторону монастыря. Никто не был в восторге от того, что его забрали из семьи, многие считали это злом – но злом необходимым.

Когда Морико расспрашивала людей об этом, ответ всегда был один и тот же. Монахи были первой линией защиты от Клинков Ночи, хранителями знаний и порядка в Трех Королевствах. Это была жертва, но жертва ради Трех Королевств. И она окупалась.

Морико не была уверена, что Клинки Ночи – такое зло, каким их изображают. Орочи был одним из них. И она тоже. Морико не считала себя более злой, чем другие люди.

В том, чтобы быть хранителем знаний и порядка в королевстве, было кое-что полезное. Морико никогда не научилась бы читать вне монастыря, никогда бы не узнала истинную историю королевства.

Возможно, если королевство хотело двигаться в будущее, оно нуждалось в монастырях. Да, здесь были злые люди, но они были везде, и было несправедливо судить обо всем монастыре по делам тех немногих, кого она ненавидела.

Мнение Морико о монастыре постоянно менялось, но вот ее мысли о Горо и настоятеле – никогда. Морико уже разгадала план настоятеля. Горо почти бегом примчался к ней, чтобы сообщить новости. Его выбрали лично наблюдать за обучением Айны. Настоятель считал, что девочка обладает особыми способностями, и Горо был единственным в монастыре, кто мог их развить. С таким же успехом можно было утверждать, что солнце коричневое.

Настоятель хотел, чтобы Морико ушла, – скорее всего, была убита, но он не мог этого сделать, не опасаясь последствий. Она была ученицей Орочи, а Орочи отчитывался перед Акирой, который мог разрушить монастырь, пока монахи спокойно спали внутри. Пока она не делала ничего плохого, она была неприкасаемой.

План был очевиден, но Горо ни о чем не догадывался. Бедняга верил всему, что говорил настоятель. Иногда Морико думала, не надеется ли настоятель, что она убьет Горо.

Морико не была уверена, что настоятелю удастся провернуть свой план, хотя видела его успехи. Каждый день она была на взводе. Горо был жесток с Айной – так, что другие монахи ходили к настоятелю, чтобы рассказать о своих опасениях. Но настоятель отвечал им одно и то же: Горо он выбрал потому, что тот обладал уникальными знаниями для работы с этой девочкой. Монахи ничего не сделали, чтобы остановить физическое и психическое насилие, которому Горо с удовольствием подвергал Айну. Слово настоятеля было законом. Для особо ярых существовал пример этого – Морико.

Одним из непредвиденных последствий решения настоятеля было то, что оно помогло Морико вернуться в лоно монастыря. Несколько монахов пришли к ней, чтобы поговорить о тренировках Горо. Похоже, они верили, что Морико сможет что-то с этим сделать.

Девушка была благодарна за то, что ее приняли обратно в ряды воспитанников монастыря, пусть даже слабость монахов ее раздражала. Одиночество в изоляции было трудно вынести, и она принимала любые крупицы радости, которые ей доставались. Она еще не