По краю земли - Катерина Ромм

простаивает без дела мастерская – похоже, туда‐то они и направлялись. Меркурус, впрочем, понимал далеко не всё, что говорила девушка, и улавливал смысл через слово, а то и через два.

Венда как‐то рассказывала, что её отец много лет усиленно продвигал изучение флорийского языка в Ориендейле и наоборот. И вроде бы, если верить Венде, на севере он добился больших успехов. Действительно, почти все ориендельцы могли общаться с флорийцами на любопытной языковой смеси. Вот только произношение было ни к чёрту. За несколько недель Меркурус усвоил: местный диалект – всё равно что отдельный язык.

– Но почему мастерская не работает? Где ваш мастер? – спросил Меркурус, когда Миражет остановилась и потянула его за собой вверх по ступенькам. Прежде красивое крыльцо с резными перилами давно обветшало; перила шатались так, что девушка чуть не упала, понадеявшись на их прочность; благо Меркурус вовремя успел её подхватить.

– Ослеп, оглох, – сдувая выбившуюся прядь с лица, отозвалась Миражет. – Двешть лет не держал в руках инструменты.

– Двести?..

Миражет рассмеялась и начертила в воздухе цифры: двадцать. Пошарив в карманах платья, она вытащила серый ключ и покрутила его в древнем замке, но тот не поддавался.

– Подможи, – попросила девушка, отступая в сторону.

Мигом позабыв про больное плечо, Меркурус набросился на дверь с таким рвением, что дерево затрещало и наверняка бы проломилось, если бы дверь не распахнулась раньше. Он ввалился внутрь. Миражет мягко рассмеялась, вошла следом и чиркнула спичкой, зажигая свечу.

Внутри оказалось неожиданно тепло. Наверное, кто‐то жил на других этажах и протапливал дом. Меркурус огляделся, при слабом свете подмечая столы и разбросанные инструменты; старый слепой мастер, вероятно, был не в состоянии содержать рабочие поверхности в порядке. Сюда бы Дариана с его ящичками по категориям!.. Меркурус ухмыльнулся и прошёл дальше. В соседней комнате его тусклыми заслонками встретили две печи, а вокруг них каруселью расположились странные станки, про которые Меркурус не сразу смог бы сказать, для чего они нужны. Наверное, устарели – всё‐таки двадцать лет прошло. Меркуруса тогда ещё и на свете не было.

– Нравится? – пропела Миражет, обводя свечой пыльное помещение. – Тебе здесь… занятно?

– Занятно, – не стал отрицать Меркурус. – Шикарно, я бы сказал. Но зачем ты мне всё это показываешь?

Она снисходительно улыбнулась, как будто он был одним из её малышей и спросил, почему нужно есть кашу. Зелёные глаза с нежным прищуром заставили Меркуруса застыть посреди комнаты. Девушка поставила свечу на ближайший стол и подошла ближе. Плавно вскинула руки, словно расправила крылья, и коснулась его жёсткой бороды.

– Я могу поговорить, и мастерская станет твоей.

Горячие пальцы пахли воском и ягодами. Очертив контуры бороды, они скользнули ниже, по шее Меркуруса к его груди. Он невольно подался вперёд.

– Зачем?..

– Хочу, чтобы ты остался. А ты… хочешь?

Меркурус меньше всего ожидал такого предложения. Какой дурак откажется от собственной мастерской? Тем более в его положении, после всех мучений и поисков! Да, это не Флора, конечно, а всего лишь Малакка в Ориендейле. И всё‐таки предложение было чертовски привлекательным. Почти таким же привлекательным, как Миражет… Но почему он? Она наверняка могла выбрать любого в этом городе или даже в целом округе!

Однако он не собирался задавать эти вопросы вслух. Если ей так хочется – пожалуйста. Меркурус молча притянул Миражет к себе, нащупал гребешок и ленты и осторожно вытянул их из причёски. Свеча ровно горела на столе, придавая раскрасневшимся щекам и рыжим волосам Миражет огненное очарование. Он смотрел ей прямо в глаза, без улыбки, и спокойно расплетал длинную косу.

– Дело не в мастерской. Ты ведь нарочно увела меня подальше от детей, – тихо сказал Меркурус, – и моих друзей.

Она играла с ним с самого начала, а он понял это только сейчас. Ну что ж, хорошо. Он тоже кое-что умеет.

Меркурус бросил косу и отстранился. Миражет шагнула к нему, но он снова отступил назад. Её длинные ресницы трепетали, руки теребили рукава платья. Какая нетерпеливая…

– Повернись, – сказал Меркурус.

Он дождался, пока она подчинится, и приблизился со спины. Вдохнул запах волос: ягоды, воск, мыло, травы… Неправильно. Миражет должна была пахнуть костром и пылью старых замков.

Меркурус прижал её к себе, одновременно нащупывая завязки на платье. Миражет судорожно вздохнула и прошептала что‐то неразборчивое, но он даже не стал вслушиваться. Неторопливо спустил её верхнее платье и хлопковую рубашку с одного плеча, наклонился и взглянул на её профиль – полуприкрыв глаза, Миражет уставилась в прямоугольник окна. Начинало темнеть, но тускло-бирюзовое небо всё ещё было светлее, чем мрак в мастерской.

Полная луна взволнованно дёрнулась вместе с ними, когда Меркурус коснулся губами бледной шеи Миражет. Руки сжались на её талии, притянули ближе, и Миражет едва успела задёрнуть ветхие занавески, чтобы луна не подглядывала.

…Однако вторая, бледно-фиолетовая луна бесстыже продолжала следить за ними сквозь окна с другой стороны мастерской.

– Снова разлив, – озабоченно заметил Айлек, осматривая его плечо. – Ты чем вчера занимался, мешки таскал?

– Угу… В мастерской. – Меркурус поморщился и едва сдержался, чтобы не отстраниться от травника, который совершенно безжалостно тыкал пальцами в едва зажившую рану.

– В мастерской? Ну и к чему это? – Айлек сокрушённо покачал головой и отодвинулся. – Всё чисто, но болеть будет ещё долго. Тебе же надо беречь плечо, а ты то по горам, то мешки…

Меркурус мрачно принял из рук травника свежую порцию обезболивающего и откинулся на спинку скамейки. Вдвоём они устроились на площадке позади гостиницы, среди растений в горшках и двух пушистых елей, которые чудом не выкорчевали при строительстве огромного здания. День выдался ясный – светлое небо без единого облачного развода. Казалось бы, идеальное время для прогулок, но малаккские дети были чем‐то заняты под руководством Миражет в своих комнатах.

Вскоре к ним присоединился Фелтон и, как верный паж, оповестил, что её высочество уже встали и умываются. Меркурус хмыкнул и закатил глаза.

Настойка постепенно начинала действовать: волны боли затухали, словно море Ласточки после шторма. Новое обезболивающее отвратительно горчило на языке, а ещё оно оказалось сильнее той микстуры, что Айлек дал ему с собой в горы. Наверное, травник всё‐таки опасался, что Меркурусу станет плохо от слишком мощной дозы. И ведь он был прав, как всегда прав!.. Меркурус сделал щедрый глоток и не смог сдержать почти звериный рык.

– Так горчит, да? – спросил Айлек, озабоченно глядя на него.

– Ничего, нор-р-рмально! – Меркурус взмахнул рукой, чуть не расплескав содержимое кружки. – И тебе бы тоже не помешало.

– Зачем мне обезболивающее?

– Чтобы расслабиться, – глубокомысленно отозвался Меркурус и растянулся на скамейке от накатившей слабости. –