Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

Брошенная одним из подонков на землю сеть пришлась как нельзя кстати. Её я использовал в качестве лестницы, скинув один край вниз, а на другой привалив несколько мёртвых тел. Время поджимало, и пришлось ускорить их мучительный путь на тот свет, не дожидаясь пока эта шваль испустит дух сама. Сам я тоже вцепился в край хитро переплетённых верёвок, чтобы она не сползла вниз под весом взбирающегося по ней Сивого. Ну а дальше мы вытянули одного Зайца за другим. Тяжелее всего пришлось с Шеном, который от удара о мой щит потерял сознание. Идущий последним Шуст привязал и его, и себя, после чего мы потащили сеть наверх. Шуст при этом перебирал по стене ногами, чтобы бедному парню не досталось по его и без того пострадавшей голове.

Когда мы все оказались на свободе, диск солнца уже наполовину скрылся за горизонтом. Кажется, нам снова придётся пробежаться…

— А с этими что? — Пруст кивнул на трупы. — Неплохое оружие, да и в сумках, наверняка, есть полезные вещи.

— Ничего не берём! — сказал я. — Не стоит давать повод другим искателям обвинить нас в разбое. Да и нет у нас времени прятать добро по карманам и тащить дополнительную поклажу. Нужно выдвигаться, немедленно. Горунар, отдай парням свой мешок, пусть несут по очереди. Сам возьми Шена. И пошевеливайтесь, если не хотите на своей шкуре проверить насколько правдивы местные страшные байки!

Нам предстояло проделать как минимум ещё поллиги, после чего преодолеть пусть и небольшой, но подъём. Поэтому все прочие разговоры можно было отложить на потом. Единственное, о чём я поинтересовался прямо на бегу — это состояние Шена.

— Жить будет, — тяжело дыша и с паузами, ответил Зеф. — Как появится… чуть больше… спокойного времени… приведу его в порядок… если к тому моменту… сам не очнётся.

— Надо его беречь, — кивнул я. — Этот искатель у нас последний остался.

— Искатель, который сам был в Мёртвом городе всего один раз, — проворчал Хорки, бегущий рядом. Ему этот темп давался явно легче, чем нашему лекарю.

— Другого теперь у нас нет, — парировал я.

— Кстати, Свиста среди мёртвых не было. Удрал паскуда.

— Удрал, — кивнул я. — Вот только трудно спрятаться, когда у всех нас есть только одно место для того, чтобы переждать эту ночь. А значит, мы ещё с ним свидимся.

— Это обнадёживает, — улыбнулся Хорки, но в его оскале едва ли можно было отыскать хоть толику веселья.

Глава 14

Старший слуга Джебус шёл дорогой песка и трупов. Младшая из лун уже вторую ночь не появлялась на небосклоне, а от старшей остался лишь тонкий край, напоминающий заржавевший серп для жатвы. Ещё немного, и наступит тот самый день безлуния, ради которого столько людей спешат добраться до зиккуратов Мёртвого города. Хотя некоторые уже никуда не спешат.

Очередные тела искателей правды были изломаны и искорёжены, у двоих вытекли глаза, а один и вовсе лишился головы, содержимое которой разметало по песку. Этих явно убили магией. Джебус ещё чувствовал её присутствие в пространстве и в самих жертвах, будто истлевающие искорки на таких же остывающих трупах. И даже шёпот чёрной печали не мог заглушить отголоски недавно воплощённых здесь заклинаний. Дело рук сильного мага, нужно быть осторожнее.

А вот следы убегающих людей, и бежали они не в правильном направлении. Пустыня забирает людей и днём, и ночью, и если при свете солнца она делает это руками своих же незваных гостей, то ночью заплутавших визитёров поджидает кое-что похуже, чем просто смерть.

Чёрный песок, пропитанный древней силой, будто жил своей собственной жизнью. Странной и непонятной простому смертному. Как мириады отдельных частичек чего-то, что раньше было цельным. Но даже в таком виде песок хранил отголоски воли своего создателя, помнил о своём предназначении и… ощущал голод. Джебус не удивился бы, узнай он, что сила чёрной печали поддерживается за счёт тех несчастных, которые периодически пропадают в этих землях. А в этот раз пустыня наестся досыта.

Впрочем, истинная природа постигшего эти края бедствия его мало интересовала. Сам он благодаря полученному от патриарха артефакту мог пройти спокойно даже ночью. Он слышал зов, который с наступлением темноты многократно усиливался, но сам будто оставался для него невидимым. Как и для сотен людей, идущих впереди него и так спешащих добраться до очередной безопасной точки ещё до того, как солнце сядет за горизонт.

Столько возни ради тайн, упрятанных кем-то много столетий назад. Зачем кому-то ворошить прошлое, если оно стало причиной гибели миллионов людей? Не лучше ли позволить ему и дальше покоиться под слоем песка вдали от обжитых мест? Заложенные в человеческую натуру императивы заставляют людей бездумно копаться в природе вещей, неподвластных их скудному уму. Но для чего?

Говорят, его предшественник, посвящённый старший слуга Хирузен, тоже стремился не только к силе и положению, но и к запретным знаниям. Искал древние тексты, изучал ритуалы, пробовал постичь влияние Бездны… Не поэтому ли он так бесславно окончил свой путь?

Сам Джебус лишних знаний опасался, считая их источником неприятностей. Если знания не могут тебе помочь, то зачем нести это тяжкое бремя? Ради удовлетворения любопытства? Или, быть может, чтобы испытать чувство причастности к тайне? Всё это причины для глупых и слабых. Его же волновал сугубо практический интерес. И патриарх ковена это хорошо понимал, пообещав за хорошую и верную службу вполне понятные награды. Доступ к новым заклинаниям, жертвенные камни, но главное — незримая нить, что связывала его с владыкой, станет ещё прочнее, а значит, он сможет всё-таки шагнуть на последнюю ступень. Ведь никто не откажется прожить вдвое дольше отмеренного, и Джебус в этом вопросе не был исключением. К тому же, если служить и быть по-настоящему полезным, то и этот срок — далеко не предел. Достаточно было посмотреть на самого патриарха, дату рождения которого вряд ли застал хоть кто-то из ныне живущих людей.

Возможно, и он, Джебус, однажды заслужит подобное право, шаг за шагом двигаясь к цели. И для начала нужно первым забрать Наследие и позаботиться о том, чтобы Правда досталась правильным искателям.

* * *

Шёпот я услышал, когда мы уже взбирались на плато. Сначала он был похож на тихий шум в голове, и я не придал этому