Куноичи - Виктория Лавгуд

Она прикрыла глаза и вцепилась пальцами в балку под собой. Что-то ей подсказывало: это не будет лишним.

И действительно.

— Слушай меня, акума! — зашипел Габриэль.

Она слушала.

«Слушай меня, акума!» — повторил его голос, многократно умноженный силой и магией Бражника, у неё в голове.

— Ты подчинишься!

Она хотела.

«Ты подчинишься!»

Но она не собиралась делать этого.

— И тогда твоя смерть будет лёгкой!

Это было больно.

«И тогда твоя смерть будет лёгкой!»

Больно, блин!

Тен-Тен крепко зажмурилась, на лбу у неё выступил пот, тело тряслось, словно в лихорадке. Пальцы глубоко вошли в деревянную балку и, кажется, куноичи сорвала себе пару ногтей.

Вместо Габриэля и Бражника снова был БОГ. ОН ошарашивал своей силой и мощью, бил по мозгам всесильным голосом, отдавал приказы, которым хотелось подчиниться. Тен-Тен чувствовала себя так, словно её придавило многотонной каменной плитой: ни вдохнуть, ни сказать что-либо. Ноги и руки были слабыми, как макаронины.

— Подчинись! — приказал Габриэль, стукнув тростью по полу.

«Подчинись!» — заревел приказ в голове Тен-Тен, взрываясь болью в висках и слабостью в теле.

Пальцы разжались, и Такахаши медленно соскользнула с балки. Падение на пол выбило из неё весь дух, перед глазами заплясали звёзды. То приближаясь, то отдаляясь, они превращались в крошечные искорки или раздувались до размера Солнца.

БОГ молчал. Тен-Тен переводила дух, слепо моргая. Глаза слезились, дрожь в теле не прекращалась. Кое-как собравшись, Такахаши перевернулась на живот и медленно встала на четвереньки.

Она снова вспомнила, что не было никакого БОГА. Только Габриэль и Бражник. Но ей потребовалось почти пять секунд молчания мужчины, чтобы вернуть себе это знание.

Непорядок.

Кунай скользнул в ладонь из рукава, глаз привычно отмерил расстояние. Секунда на бросок и полёт оружия, прежде чем оно вонзится в глотку мужчине. Бражнику, Габриэлю, БОГУ — неважно, любой из них захлебнётся в крови, когда из горла у них будет торчать одна только стальная рукоятка.

Она уже начала движение, как в её голове раздалось сразу два голоса.

«Подчинись!» — немного неуверенно приказал БОГ.

«Не убивай!» — истерично взвизгнул Нурру.

В последнее мгновение Тен-Тен сместила руку, и кунай полетел на пару сантиметров левее, чем должен был. Железо срезало выступающую часть костюма Бражника, оставив при этом самого мужчину в целости. Не давая Габриэлю времени прийти в себя, Тен-Тен бросилась вперёд, преодолевая сопротивление тела.

О, больше всего в этот момент она желала подчиниться приказу Бражника, чтобы её боль, наконец, закончилась. Неповиновение ощущалось ломотой в каждой косточке, растяжением души, подавлением. Но воля Тен-Тен была намного сильнее, чем приказы обычного человека. Пусть они и были усилены магией.

От удара под дых Габриэль задохнулся. Кулак другой руки вошёл в мягкое место под челюстью; клацнули зубы. Агрест от силы удара подлетел практически до потолка и рухнул с этой высоты вниз, чтобы больше не шевелиться.

Тен-Тен опустилась на пол, переводя дыхание. Во рту было сухо и горько, словно её опять отравили песчаники. Голова кружилась, и мир вокруг казался деформированным, ненастоящим. Сложив пару печатей, куноичи применила к себе лечебную технику — слабенькую, почти не помогающую.

Девушка подползла к Габриэлю и нащупала пульс. Агрест был жив. Вот же магия: обычный человек после удара Стального Ветра не то что не поднялся, но и прекратил бы дышать. А здесь ничего. Лежит, будто так и надо, и даже все зубы на месте.

Тен-Тен скрестила ноги и глубоко вдохнула сырой воздух. Бабочки, летающие вокруг, добавляли ситуации сюрреализма: только что произошёл один из самых коротких боёв за жизнь Тен-Тен, — при этом он не прошёл без последствий, — а они тут порхают, словно ничего не произошло.

Чтобы прийти в себя, ей понадобилось около десяти минут. И даже по прошествии этого времени Тен-Тен чувствовала тошноту, словно кто-то только что хорошенько приложил Такахаши по голове. Куноичи едва встала из-за этой дурноты.

Пнув бессознательного Бражника, Тен-Тен нахмурилась. И почему она не спросила, какой у Нурру Талисман? Сейчас бы отобрать эту побрякушку, и всё.

Хотя если есть тот таинственный парадокс, то неизвестно, к чему приведёт это решение. Так что Тен-Тен даже не стала обыскивать Габриэля. Она точно нашла бы Камень Чудес рано или поздно, — тот явно был в районе горла, — но вот сталкиваться со взбешённой магией ей совершенно не хотелось.

Тен-Тен едва дошла до двери, за которой было тело Эмили. Тяжело привалившись к железу, Такахаши прижала руку к животу и поморщилась: под диафрагмой болело. Как и под челюстью. Те удары, что получил Габриэль, отразились и на ней самой. Лечебная техника совсем не помогла.

Коротко ругнувшись, Тен-Тен ударила по двери. Этого хватило, чтобы створки слегка приоткрылись, осыпаясь грязью и ошмётками резиноподобной склейки. Удивительно: оказалось достаточно разрезать этот сургуч, чтобы непреодолимая преграда исчезла.

За дверью действительно лежало тело. Эмили Агрест. В белом платье, словно женщина гуляла по летнему саду и вдруг решила уснуть. Выражение её лица было безмятежно-расслабленным. Удивительно, что светлая ткань не испачкалась в грязи: упала Эмили на единственный более или менее чистый участок пола.

Поднимая женщину на руки, Тен-Тен поняла лишь одно: Эмили Агрест была мертва. Пусть лицо её не искажала посмертная гримаса, а конечности свободно гнулись, в этом не оставалось сомнений. Тен-Тен достаточно возилась с трупами, чтобы определять, жив ли человек рядом с ней.

Она отнесла тело к саркофагу. Стеклянный купол оказался сдвинут набок — в момент припадка Габриэль не верил своим глазам и открыл крышку, чтобы убедиться в пропаже, так сказать, вручную. Тен-Тен уложила женщину в саркофаг и аккуратно расправила подол платья.

Мёртвые заслуживали уважения. Живые тоже, конечно, но…

Тен-Тен нахмурилась и слегка наклонилась. На подоле платья, — оно было лёгким, чуть ниже колена, и очень красивым, — она увидела едва различимые пятна. Коснувшись одного из них кончиками пальцев, Тен-Тен сморщилась в отвращении: сперма.

Пазл в голове сложился с тихим щелчком. Нурру просил не судить своего человека строго; дескать, это всё не он, а парадокс, который расшатывает мозги. Тен-Тен было плевать: Габриэль Агрест в её глазах не просто упал, а провалился в пропасть. Самыми отвратительными человеческими проявлениями Такахаши всегда считала мародёрство и некрофилию.

Установив крышку гроба обратно, Тен-Тен подошла к Габриэлю и ещё раз пнула мужчину под рёбра. У неё самой тотчас вспыхнул огонёк боли в том же месте, куда она нанесла удар. Вероятно, это был механизм предохранения, чтобы акума не нападала на своего создателя.