Дети пространства - Ирина Емельянова

«Марианна» находилась ещё в сотне гигаметров от Мира Беты — слишком далеко для интерактивной связи. Приходилось писать письма и ждать ответа.

Ответ был положительный. Капитан Такуда по прозвищу Самурай был однокашником капитана «Марианны», носившего в те годы прозвище Татарин. Не могло быть и речи, чтобы отказать бывшему сокурснику в такой мелочи, как принять у него пару пассажиров непосредственно перед уходом с околопланетной орбиты.

Правда, для «Марианны» это означало, что убрать жилую палубу придётся ещё до выхода на парковочную орбиту, а не перед сходом с неё. Десятитысячетонный пакетбот — это вам не километровая станция Сириус, стыковаться с ним, не убрав мешающего маневрам «бублика», было бы небезопасно.

х х х

Опять, как при подходе к Cигме Дракона-d, весь экипаж собрался в салоне. На экране на передней стенке показывалось примерно то же самое, что видели пилоты через окна рубки. Пол-экрана занимал огромный голубоватый шар Мира Беты, а над ним там и сям вспыхивали искорки проблесковых маяков различных космических аппаратов.

Вот один из аппаратов начал постепенно расти. По компоновке он более-менее напомнил Карлу крейсера серии «Нельсон» — те же короткие прямые крылья ближе к хвосту, вместо единого киля две шайбы по концам крыльев, жёсткое неубирающееся кольцо жилой палубы в одной плоскости с крыльями, способное работать как дополнительное крыло. И размеры, похоже, примерно такие же — десять тысяч тонн, не считая рабочего тела, четверть километра в длину. Правда, жилая палуба чуточку более громоздкая, чем у «Нельсонов». Впрочем, оно и понятно: основной груз этого корабля — пассажиры.

«Марианна» приблизилась к кораблю так, что его корпус занял почти весь экран, уравняла скорость и медленно-медленно заходила на стыковку. На киле Карл разглядел забавную картинку — поджарую длинноногую собаку с четырёхлучевой звездой в зубах.

— Что это? — спросил он сидевшего рядом Герхарда.

— Опознавательный знак. Все торговые корабли несут на киле картинку, так или иначе символизирующую систему происхождения. У нас — стилизованное изображение древнего арктурианца. У толиманцев — просто две звезды. А это — Хара, Бета Гончих Псов, потому и нарисована гончая.

х х х

Киммоти Такуда, капитан «Восхода Хары», разглядывал в бинокль маленький треугольник арктурианского трампа, запросившего стыковку.

Сейчас этот кораблик можно было принять за орбитальный шаттл. А на самом деле это трамп-тысячетонник класса «Красотка», самый маленький из кораблей, способных самостоятельно совершать межзвёздные скачки. Тысяча тонн снаряжённой массы без рабочего тела, колёсное шасси, которое лучше, конечно, использовать на планетах не более чем с пятью метрами на секунду в квадрате, надувная жилая палуба, обеспечивающая комфорт, вполне достаточный для таких маленьких размеров.

Вот такой мелюзге и достаётся всё самое интересное в Космосе — планетологические экспедиции, снабжение экобиостанций и научных станций, визиты на Старую Землю. А шикарный десятитысячетонный пакетбот, к командованию которым капитан Такуда шёл так долго — это мотание в треугольнике Бета — Арктур — Хара. Разве что ещё под Толиман иногда попадёшь.

Тем временем корабль за окнами рубки уже приблизился на расстояние, сравнимое с собственным размером, и начал маневрировать. Характерный какой-то почерк — гасить поперечную составляющую скорости одновременным включением носовых и кормовых двигателей ориентации. Ни один выпускник лемурийской космоходки никогда так не сделает. И подчёркнуто чёткие фазы маневров. Явно человек с небольшой практикой. Однако при этом — странно плавные. Обычно самоуверенность, помогающая не фиксировать фазы столь чётко, приходит с опытом раньше, чем такая плавность.

Киммоти взял микрофон и вызвал капитана трампа:

— Руслан, откуда у тебя в пилотском кресле девчонка из Толиманской космоходки?

— А откуда? Оттуда, из-под Толимана. Мы туда заходили четыре скачка назад. Там мой старпом списался и улетел под Арктур принимать свой первый корабль, пришлось взять второго помощника из местных. А почему ты решил, что девчонка?

— Ну я же не первый час слушаю ваши переговоры с диспетчерами.

«Восход Хары» чуть заметно вздрогнул, на пульте перед его капитаном вспыхнул транспарант «Есть касание, идёт стягивание».

— Передай ей, что она молодец. Очень мягкая стыковка. Она у неё первая?

— Нет, тут тебе не повезло. Первой у неё была станция Сириус.

— Для второго раза тоже очень неплохо.

— Киммоти, а давай я сейчас после отстыковки от тебя посадочными манипуляторами покрепче оттолкнусь?

— У меня тут сотня пассажиров и масса всего вдесятеро больше твоей.

— А что, ты не сумеешь парировать толчок двигателями ориентации? Зато меня по-быстрому откинет от тебя на безопасное расстояние, и ты сможешь сразу давать импульс. У тебя же остались считанные минуты до импульса.

— Ладно, давай.

Такуда набрал на контрольном мониторе несколько строк скрипта, завязывая импульсы двигателей малой тяги на показания акселерометра. На пульте тем временем погас транспарант открытого перехода.

— Есть герметизация, — доложил второй помощник, принимавший пассажиров. — Давай, Руслан, мы готовы.

Пассажиры на громоздкой жилой палубе «Восхода Хары» ничего не почувствовали. Только Каямура и подмастерье со станции Сириус заметили, что отстыковка сопровождалась более резким толчком, чем обычно.

«Марианна» отлетела от «Восхода Хары», как мячик. Лада с некоторым трудом погасила желание корабля покувыркаться в космосе, вызванное тем, что посадочные манипуляторы дают толчок не точно по оси. Да и вообще они не слишком рассчитаны на подобные операции — это скорее интеллектуальные швартовы, которыми севший на воду корабль хватается за причальные палы.

х х х

Лерна — это вам не какая-нибудь Порт-Шамбала, где от причала до бордингауза можно дойти пешком, а крупный порт, причалы которого растянулись на километры. Поэтому экипаж «Марианны» собрался около выхода на набережную с короткого пирса, к которому пришвартовался корабль, и ждал заказанного автобуса.

Пока тот не подошёл, Карл, опершись на ограждение пирса, смотрел вниз. Между водой и гранитной облицовкой набережной был песчаный пляжик шириной метров пять, на который с лёгким шипением набегали мелкие волны.

Почти под самым пирсом волны нанесли и сложили кучку водорослей и прочего мусора, в которой сосредоточенно копалась поджарая серо-полосатая кошка. Время от времени ей удавалось добыть оттуда что-то съедобное, вроде креветки, и она с аппетитом этим хрустела и облизывалась.

Вдруг кошка резко подобралась, сдвинув вместе все четыре лапы, выгнула спину и одним прыжком очутилась у ног Карла. Через секунду на пляжик накатила крупная волна, поднятая пакетботом-трёхтысячником, швартующимся к соседнему пирсу, и с грозным шипением залила его весь, разбившись о гранит набережной. Счастливо избежавшая купания кошка повернулась в сторону пакетбота, подняла хвост и сердито промявкала все, что имела сказать в адрес пилотов, которые так швартуются. После чего успокоилась и улеглась на нагретых