Турист - Антон Витальевич Демченко

— Вы о чём? — наконец не выдержал он.

— Идёмте внутрь, там всё разъясню, — махнул я рукой и первым шагнул к развороченному дверному проёму. Следом за мной скользнула жена-ученица, потом, чуть помявшись, зацокала каблуками Лиса, ну и гридню досталась роль замыкающего.

Здесь в разнесённом к чертям номере, когда-то, надо признать, выглядевшем весьма и весьма уютно, сейчас словно Мамай прошёлся. Перевёрнутая и разломанная мебель, осколки битой посуды на полу, изорванное в клочья постельное бельё и шторы… Ну и вишенкой на торте — в хлам разбитое высокое окно, наспех заклеенное полиэтиленовой плёнкой. О покрывающих стены горизонтальных царапинах, взлохмативших когда-то дорогие и красивые фисташковые обои, можно и умолчать. Впрочем, похожие царапины, если присмотреться, можно было увидеть и на уцелевших мебельных панелях и даже на косяках и двери ведущей в санузел. Словно гигантские кошки носились по стенам, или… вихрь острых металлических осколков крутился в центре комнаты.

— Оля, попробуй прислушаться к прошлому этого места, — попросил я жену, стараясь при этом не упускать из виду наших спутников. Ученица кивнула, огляделась и, присев на корточки, аккуратно коснулась пальцами рук разбитой напольной плитки. Закрыла глаза и замерла, не обращая никакого внимания на удивление Алана и Елизаветы. Кстати, о последней…

— Елизавета Макаровна, — обратился я к рыжей даме. Та дёрнулась и недоумённо уставилась на меня.

— С-слушаю вас?

— Я не ошибусь, если предположу, что в санузле находится проход в соседний номер? — спросил я. Лиса резко кивнула. — А ключ у вас от него имеется? Вот и замечательно. Пока Оленька знакомится с прошлым этого номера, давайте пройдём в соседний…

— Да, конечно, — Лиса кое-как взяла себя в руки и двинулась первой в сторону санузла. А вот Алан притормозил.

— Кирилл… Николаевич, что происходит? — прогудел он, так и фоня недовольством.

— Ещё буквально минуту, Алан Георгиевич, — улыбнулся я и, обогнув вставшего у меня на пути гридня, шагнул следом за гостиничной хозяйкой. В соседнем номере, где очевидно и проживала группа поддержки сбежавшего наблюдателя, обстановка была куда как более мирной. Никакой разрухи, никаких погромов. Всё аккуратно убрано, застелено и благоухает освежителем воздуха. Чистенько-мирненько, хоть сейчас въезжай и живи. Но вот эфирный фон… Нет, конечно, такой взбаламученности как в соседнем номере, здесь и в помине нет, Эфир здесь куда более спокоен и я бы даже сказал безмятежен. Но связь… связь никуда не делась.

— У вас замечательные сотрудники, Елизавета Макаровна, — похвалил я обслугу отеля. — За один-единственный день привести в порядок номер, после того что тут было… Молодцы.

— Да, здесь и проблем-то не было, никто же сюда не врывался, — Лиса качнула рыжими кудряшками, — жаль, что со вторым так споро не получится. Ну да вы сами видели, там одной уборкой не обойтись. Придётся ремонтировать стены, пол… столько забот, столько расходов! Ужас, просто! И кто нам возместит эти траты?

— А вы узнайте, вот, у Алана Георгиевича, — улыбнулся я. — Это же он и его люди вчера здесь… бушевали. О! Да что это я… Знакомьтесь, Алан Георгиевич Жжёнов, высокий гридень и дружинный воевода рода Исенбаевых, князцов Кара-Бек. Алан, позвольте в свою очередь представить вам…

— Елизавета Макаровна, — рыжая чуть отступила назад и попыталась было изобразить книксен, но я удержал её за руку.

— Ну что вы, не нужно стесняться! — покачал я головой и, перехватив ладонь Лисы поудобнее, с поклоном представил её недоумевающему гридню. — Знакомьтесь, Алан. Перед вами, Алексей Петрович Стародубов, из детей боярских рода Юсуповых. Ну-ну! Не вырывайся, портосик!

По мере осознания моих слов, рыжая дама поплыла как восковая свечка, тело её начало искажаться, но выскользнуть из эфирной хватки гранда? Дохлый номер. Надавить, прижать и вот, у нас под ногами уже извивается, хрипя и скребя пальцами по плитке пола, рослый детинушка в нелепом красном платье. Хлоп! И туфля слетает с его ноги. Хряп, рвётся вторая. Маловат размерчик, да…

— Дорогой, вы закончили? — в комнату вплывает Оля, окидывает взглядом корчащегося на полу моего давнего «коллегу» по школе Святого Владимира, раскорячившегося над ним в диком шоке Алана, и вздыхает. — Театр, натурально. Кирилл!

— Да всё уже, всё, дорогая, — отмахиваюсь я и, ухватив «портосика» за шею, швыряю его в стену, по которой тот и сползает потеряв сознание. Можно было бы и просто выключить, но… не сдержался. — Алан, вы в порядке?

— Э-это что⁈ Эт-то к-как⁈ — выдавил из себя гридень, изумлённо глядя на выключенного детину.

— Как-то так, — я развёл руками.

— Кирилл, не издевайся над нами, — нахмурилась Оля, скрестив руки под грудью. — Объясняй, что тут происходит!

— Ладно-ладно, — я покивал и, усевшись в кресло у окна, жестом предложил жене и гридню присесть на диван. — Собственно, рассказывать-то практически и нечего. Запись происходившего здесь вчера, все мы видели, так?

— Так, — угрюмо кивнул Алан, сам сегодня утром передавший нам ту самую запись… урезанную, естественно. Что, в принципе, не имеет никакого значения, поскольку полную мы видели с Олей ещё раньше. — А что именно мы видели на записи? Летящие в атаку четверо воев, тут же нахлобученные гриднем до смерти, штурм пустого номера и… всё? Всё. Алан, скажите, когда ваши люди ворвались в тот номер, он выглядел так же, как сейчас? Раздолбанный в хлам, с расцарапанными стенами?

— Да, — кивнул тот. — И это меня удивило.

— Нас тоже, — кивнул я. — Именно поэтому Оля и осталась там посмотреть, что творилось в номере ДО вашего прихода. Итак, дорогая? Порадуешь?

— «Пушку» там запустили, — вздохнула ученица и, не увидев моего понимания, пояснила: — существует такая техника, исполняемая четырьмя стихиями разом. Используется для эвакуации ценных объектов, как живых, так и неодушевлённых. По сути, она обволакивает эвакуируемый объект тремя стихийными щитами, после чего четвёртая выстреливает его в свободную сторону. В данном случае, в окно номера. Скорость полёта — до восьми Махов, дальность зависит от мощности «пинка», но минимум, километр, а максимум… до сорока километров, насколько мне известно. То есть, наблюдателя его защитники вышвырнули, а сами приняли бой…

— И сдохли ни за что, — покивал я. — Поскольку наблюдатель, как вы можете видеть,