Плетельщица снов - Наталья Журавлёва

Мне снова захотелось расплакаться, но вместо этого я отстранилась от матушки и сделала большой глоток заговоренного напитка. Лусия печально вздохнула и вернулась к очагу.

Максимилиан продолжал хранить молчание и медленно поглощал вафлю за вафлей.

Курт нервно теребил рукава куртки.

— Куда же ты пропал тогда после бала? — обратилась я к Курту просто, чтобы прервать это мучительное молчание.

Тот замялся, но все-таки ответил:

— Я не мог больше там оставаться, — потупившись, ответил Курт, и тут же добавил: — прости меня.

— Что значит «не мог оставаться»? — я даже вытерла глаза тыльной стороной ладони — хотелось посмотреть Курту в лицо. — Ты вдруг исчез. Ушел, не сказав ни слова!

— Прости, — тихо повторил Курт.

Голова Корна повисла на плечах. И взгляд… Этот виноватый взгляд!

Но почему-то вместо того, чтобы испытать сочувствие, я ощутила раздражение.

— Наверное, ты думаешь, что слово «Прости» все обнуляет? — гневно вопросила я.

Лусия и Макс словно по команде одновременно посмотрели в мою сторону.

— Ты пригласил меня на бал. Разве ты не должен был проводить меня до дома?

— Вышла полная луна, — еле слышно прошептал Курт, но я не обратила на его слова никакого внимания.

Меня переполнял гнев. При чем тут вообще луна?

— Ты хоть знаешь, что на меня напал горный лев? — зло чеканила я слова. — И, если бы не Томас, меня бы, наверно, уже и в живых не было! Эта тварь просто сожрала бы меня заживо!

Курт поднял на меня полные отчаяния глаза и едва слышно произнес:

— Я бы… Он бы никогда не причинил тебе вреда.

Я делано рассмеялась. По кухне разнеслись звуки, больше похожие на карканье, чем на смех.

— Тебе-то откуда знать? Тебя ведь там не было!

Я не испытывала сочувствия к парню, готовому покорно сносить все мои упреки. Лишь желание побольнее уколоть его, потому что моя собственная боль едва позволяла мне дышать.

— Где ты был, Курт, где? — исступленно кричала я.

Корн больше не говорил ни единого слова, что только еще больше подливало масла в топку моей бушующей ярости.

— Ты исчез на сутки, а потом как ни в чем не бывало появился со своим запоздавшим, никому не нужным «Прости»! — это были последние слова, брошенные мной в Курта.

Я окончательно выдохлась. Голова безвольно упала на руки, и я все-таки разрыдалась.

Лусия снова оказалась рядом со мной, принялась гладить по голове и шептать утешительные слова.

— Не понимаю, почему нельзя просто сказать девочке, куда ты пропал прошлой ночью, — в сердцах бросила матушка Курту. — Ты же видишь, что ей и так приходится не сладко из-за этого ужасного ограбления.

— Может, действительно стоит рассказать? — вдруг произнес Максимилиан.

Я подняла мокрое от слез лицо, посмотрела на Макса, потом на Курта.

Теперь Курт стоял, держась кончиками пальцев за край стола, и был такой бледный, что казалось вот-вот потеряет сознание.

Он переводил затравленный взгляд с Макса на меня и обратно. Губы его двигались, но не издавали ни звука. От этого зрелища я мгновенно пришла в себя и принялась быстро вытирать мокрое от слез лицо.

— Прости, Курт, — воскликнула я. — Я не должна была говорить всего этого. Ты ни в чем не виноват, и мне это прекрасно известно.

Я попыталась сделать вдох, но всхлипы мешали нормально дышать.

— Открытие лавки придется отложить — у меня нет ни одного сна на продажу, — произнесла я, ни к кому особо не обращаясь. — За это время интерес горожан успеет остыть, и неизвестно удастся ли мне потом продать хоть что-то.

Я представила, что возвращаюсь в Большие Котлы, где все смеются надо мной, глупой девчонкой, возомнившей себя хозяйкой лавки снов в самом Бергтауне. Следом всплыло лицо Шона Гатри, и меня затошнило.

— Что-то мне нехорошо, — сказала я и поднялась. — Пойду лучше прилягу.

Максимилиан и Курт одновременно рванулись поддержать меня, но я жестом остановила их.

— Я принесу тебе в комнату свежих пирожков, — тут же пообещала Лусия.

— А я присоединюсь к дозорным и тоже поищу воров, — решительно произнес Курт.

Я уже была на лестнице, когда услышала негромкий, но очень отчетливый голос Максимилиана:

— Мия, но ведь тебе совсем не обязательно откладывать открытие лавки снов.

Я замерла и медленно обернулась.

Макс смотрел прямо на меня.

— Это как? — я даже усмехнулась, правда совсем не весело. — Снов нет! А если нет товара, то зачем открывать лавку?

— Помнишь, ты рассказывала мне, как в деревне плела сны под определенные запросы людей? — быстро заговорил Максимилиан. — Например, сон про белого жеребца для господина Руни, который боялся лошадей после того, как его скинула строптивая кобыла.

Я кивнула, не понимая к чему он клонит.

— Как быстро ты сплела его?

— Довольно быстро, — пожала я плечами. — Примерно, как не спеша выпить пару чашек чаю.

— Это же отлично! — обрадовался Макс. — Просто замечательно!

Лусия и Курт подошли и тоже внимательно слушали Максимилиана.

— Господин Флем, объясните же наконец, что вы хотите всем этим сказать, — не выдержала матушка Бульк.

Максимилиан обвел всех торжествующим взглядом.

— Рукотворные сны без сомнения прекрасны и удивительны, но сон господина Руни стал для него уникальным именно потому, что он был сплетен специально для него, понимаете?

— Пока не очень, — отозвался Курт.

— Сон стал для него особенным именно потому, что Мия плела его, зная проблемы и пожелания заказчика, — продолжал объяснять Макс.

— Кажется я начинаю улавливать, — улыбнулась Лусия.

Максимилиан кивнул в подтверждение.

— А я вот нет, — призналась я.

— Почему бы не плести сны специально под каждого заказчика? — наконец прямо сказал Максимилиан.

Я даже присела на одну из ступенек.

— Сначала необходимо поговорить с человеком, определиться, какой именно сон придется ему по душе. И только потом подобрать нити и все остальное и приступить к работе, — наконец произнесла я. — На все это нужно время.

— Когда люди приходят к знахарям, разве тем не нужно время? — не сдавался Макс. — Целитель должен выслушать обратившегося, определить какое именно средство поможет решить проблему, а затем приготовить это лекарство. Не так ли?

— Но