Оружейница - Александр Шилов

— Что красавица, пришла пора? — он по-доброму усмехнулся и протянул руку за карточками. Прокатав их через сканер, он вернул их нам и продолжил, — Всё будет как надо, Боцманша здесь, так что не тушуйся, — он нажал кнопку у себя на пульте и сказал, — Девочки, ещё одна клиентка, встречайте.

Когда мы прошли внутрь и направились к зданию роддома, Лёша спросил:

— А Боцманша — это кто?

— Щас увидишь, — сейчас мне было не до подробностей, — акушерка.

Встретившая нас сестричка, отвела меня и Лёшу в приёмный покой и, усадив меня на кушетку, занялась оформлением. Тут распахнулась дверь, ведшая к родильным палатам, вошла Боцманша, и я с удовольствием пронаблюдала за реакцией Лёши.

— Настя, здравствуй, — Боцманша стремительно подошла ко мне, мягким движением своей лапищи, уложила меня на кушетку и, задрав сарафан, стремительно пробежалась руками по моему животу, — так, судя по всему, «процесс пошёл», — она усмехнулась, — и не тушуйся, весь мой опыт говорит, что у тебя всё будет нормально.

— Здравствуйте Светлан Яковлевна. Было уже три сильных схватки, и это… по-моему пробка вышла.

— Ну вот, значит всё будет в порядке, — тут она повернулась к Лёше, — А ты кто будешь, красавец?

Лёша дёрнулся, — Я — Кравцов Алексей, мы вчера пришли с конвоем.

Боцманша хмыкнула, — Отличненько! Вера! Этому орлу — комплект, и пусть идут в пятый бокс, он уже освободился. И повернувшись ко мне она добавила, — Сегодня, коммунистический субботник в пятницу. С утра уже шесть отстрелялись, и десять — в процессе, ты одиннадцатая будешь…

Тут, динамик на посту медсестры щёлкнул и из него донеслось, — Девочки — встречайте!

Боцманша хохотнула, — О, уже двенадцать, — и стремительным шагом направилась в сторону родильных палат. Сестричка достала из шкафа халат, чепчик, бахилы, сунула их Лёше и вышла, а тот стал их озадаченно рассматривать.

— Ну что смотришь, одевай и веди, а то вот-вот очередная схватка начнётся, — тут я хихикнула, — Похоже Боцманша решила, что ты наш папочка.

Лёша покраснел как помидор, но мгновенно нацепил выданное, схватил «родильный чемоданчик» и, подхватив меня под руку повел к дверям.

Как только мы вошли в дверь, по ушам ударил женский крик, донесшийся из-за дверей одной из родильных палат. Мне стало по-настоящему страшно, и я так вцепилась в Лёшину руку, что он зашипел.

Дверь одной из палат распахнулась и в коридор стремительно вышла женщина.

— Боцманша в какой?

Я отрицательно мотнула головой:

— Не знаю.

— А вы куда?

— В пятую.

— Ага, там уже прибрали, — она стала заглядывать в палаты, а мы зашли в дверь с табличкой «пять». Там по центру стоял родильный стол, слева у стены была кровать, на которой лежала свежая рубашка. Было заметно, что пол, только что протёрли.

Я попросила Лёшу отвернуться и, сбросив домашнее, натянула рубашку. Только я успела это сделать, как началась очередная схватка, причём более сильная чем предыдущие, и я скорчилась на кровати, а он, взяв меня за руку, сказал:

— Настя, я же вижу как тебе страшно. Если ты хочешь, я побуду здесь с тобой.

Я вцепилась ему в руку и простонала, — Да!

Дальше всё шло как нам рассказывали. Схватки учащались и становились сильнее. Рядом появилась молоденькая сестричка, регулярно заходившая в палату Боцманша заглядывала в меня, контролируя раскрытие шейки. Только вот как это больно, нам объяснить всё-таки не сумели…

Очередная схватка настигла меня, когда я встала, чтобы сделать хоть несколько шагов. Я схватилась за спинку кровати, и уже не застонала, а зарычала и… почувствовала как по ногам течёт горячее, и слышится звук падающих капель.

— Мамочки! Лёшка! Воды!

Сестричка обтёрла мне пелёнкой ноги и, бросив на ходу, — Помоги ей улечься на стол, а я за Боцманшей, — вышла из палаты.

Лёша помог мне улечься и спросил, когда схватка закончилась:

— А что теперь?

— Что, что! Рожу сейчас!

Тут, в сопровождении сестры, вошла Боцманша.

— Так, ну что тут у нас, — она быстро подогнала мне упоры для ног и заглянула снова, — Отличненько Настенька, всё у тебя идёт как по писанному, раскрытие уже, практически полное, сейчас будем тужится и рожать. Да отпусти ты своего красавца и возьмись за ручки!

Потом я тужилась по командам Боцманши, рычала и кричала. Господи! До этого была не боль. БОЛЬ началась сейчас. В промежутке между потугами я, краем уха услышала как Боцманша скомандовала, — Аня, надень этому орлу перчатки, — и через минуту, — становись сюда и держи!

Я увидела белую как бумага физиономию Лёшки у себя между ног, и услышала голос Боцманши, — Ну, головка уже прорезалась. Будем рожать. Давай миленькая! Осталось совсем чуть-чуть!

Я изо всех оставшихся сил натужилась, чувствуя как малышка продвигается наружу… Вдруг боль стремительно ослабла, раздался довольный голос Боцманши:

— Ну вот, порядочек.

А через секунду раздался КРИК МОЕЙ ДОЧКИ!

Бедный Лёшка, уже не белый, а нежно-салатного цвета приподнял свои руки, в светло-синих перчатках. А в них… А в них была красная, покрытая слизью околоплодных вод, громко орущая МОЯ ДОЧКА!

Мамочки… Родила…