Возвращение в Полдень - Евгений Иванович Филенко

– Не уверен, – засмеялся Кратов.

– А раньше мог. Что-то изменилось?

– Приоритеты ценностей.

Дитрих Гросс беззвучно расхохотался и стукнул клюкой оземь.

– Девочка? – спросил он, отсмеявшись.

Кратов открыл рот, чтобы подтвердить.

И тотчас же ощутил чувствительный укол в запястье. И это не было голосовым вызовом от Марси или Рашиды.

– Можешь прочесть, – позволил Большой Дитрих, поглядывая на него с любопытством исследователя. – Подожду, мне спешить некуда.

Все еще недоумевая, Кратов развернул перед собой небольшой экран видеала и не сразу сообразил, что за каракули он видит. Ему понадобилось с полминуты, чтобы понять, на каком языке пришло экстренное сообщение по его персональному закрытому каналу.

«Настоящим имею великую честь довести до сведения Константина В. Кратова, четвертого т'гарда Лихлэбра, что вот уже четыре часа он более не является последним ростком в родословном древе Лихлэбров. Янрирр, у вас есть сорок восемь земных часов, дабы, обращаясь к человеческой лексике, перестать хреновничать и воспользоваться счастливой возможностью избрать первое имя своему сыну. Лично я до вашего решения, которому безропотно подчинюсь, называю его…» Кратов прищурился, пытаясь разобрать чужой транслит, даже приблизил картинку. Все равно выходило что-то несуразное: «…земным именем Йожин. Напоминаю также, что вы вольны видеться с сыном в любое время, когда только сочтете возможным, но он рожден Светлым Эхайном и будет воспитан как Светлый Эхайн. Засим остаюсь ненавидящая вас всей душой, всем сердцем и всем телом, готовая в любой миг отдать свою жизнь за вас и возлюбленнейшего моего пятого т'гарда Лихлэбра – Авлур Э.Э.».

– И мальчик, – сказал Кратов несколько ошеломленно.

Дитрих Гросс молча собрал все морщины на лице в сочувственную мину.

8

– Почему вы сбежали, Консул? – спросил Уго Торрент, извлекши буратиний нос из громадного бокала с красным вином и усердно облизываясь. – После вашей ретирады стало намного интереснее. Прекратились курсы ликвидации космогонической безграмотности, и собрание приобрело необходимые для интеллектуального прорыва оттенки благородного безумия.

– И что же? – с острым любопытством спросил Мануэль Спирин. – Прорыв состоялся?

– Разумеется, нет, – расслабленно ответил Торрент. – Тем более что окончательное решение по проекту «Белая Цитадель» принимать не академикам, да и вообще не Федерации.

– Решать будут тектоны, – кивнул Кратов. – И последнее, чего они захотят, так это неоправданного риска.

– Оправданного они тоже не захотят, – буркнул Торрент. – А все так славно начиналось! Вы, Консул, заварили дивную кашу! Густую, пахучую, полную экзотических специй…

– Что вас постоянно сносит в гастрономические аллюзии, Уго? – спросил Спирин озадаченно. – Вам мало закуски на столе?

– Моему организму всего достаточно, – парировал Торрент. – И закуски, и выпивки. Мой организм вообще довольно нетребователен. Иное дело мой интеллект: ему постоянно нужна пища высших категорий качества.

Они сидели на веранде, в вечерней прохладе, в тиши. Лица их, разгоряченные выпитым вином, овевал ветерок, в кустарнике стрекотали какие-то бессонные насекомые, а в древесных кронах дремотно поскрипывала неведомая птаха. На дощатом столе были хаотически рассеяны блюда с сырами, хамоном и зеленью, а посреди всего собором авангардистского стиля возвышалась ополовиненная стеклянная фляга, по счету вторая. Торрент уже был сильно под хмельком, что сделало его непривычно уживчивым собеседником. Мануэль же Спирин, с момента последней встречи загоревший еще сильнее, суетился, подпрыгивал в кресле, озирался, словом – разнообразно наслаждался обществом, застольем и природой. Кратов сидел во главе стола, вольготно развалясь, по своему обычаю больше слушал, нежели говорил, и тоже упивался новой своей ипостасью хлебосольного хозяина в собственном доме. Иногда к ним присоединялась Марси, чье участие сводилось главным образом к пресечению умиленных попыток выпросить подержать малышку Иветту. Даже Торрент, что абсолютно было ему несвойственно, обозначил было такое намерение, хотя незамедлительно испортил впечатление одной лишь фразой: «Все же любопытно, как оригинально сочетается столь разнородный генетический материал…»

– Я не сбежал, – произнес Кратов. – Я лишь последовал известному правилу: уходить со скучных сборищ.

– Там не было скучно! – запротестовал Торрент. – Вы просто привыкли орудовать конечностями, а не головой.

– Головой мне тоже доводилось.

– Ну да, прошибать стены. Вы прекрасно поняли, Консул, что я имел в виду. Ущербность собрания заключалась в ином. В том, что оно никак не может повлиять на ситуацию.

– Вы чудак, Уго, – с живостью сообщил Спирин. – Это не оскорбление, а констатация факта. Я лишь типировал вас по формальным социопсихологическим признакам.

– Чудаки во все времена двигали научный прогресс, – надменно ответствовал Торрент.

– Не чудаки, а гении, – возразил Спирин. – Чудаки выдумывали механические часы-тележку, которые по запросу печатали точное время на картонных карточках. Или состязались в номинациях на Шнобелевскую премию.[40] Должен заметить, вы не могли бы претендовать даже на попадание в шорт-лист.

– А вот это уже оскорбительно, – сказал Торрент свирепым голосом. – Давно меня так не унижали. Выставили каким-то идиотом перед прекраснейшей из женщин…

– Где, где?! – вскричал Спирин, суетясь.

Кратов ответил ему усмешкой сытого и всем довольного сибирского кота. Вот уже пять минут как напротив него, придя неслышной походкой и тихонько устроившись в кресле с ногами, сидела Рашида. Смуглая, синеглазая, в черном сари без непременной в классическом варианте блузки. Сумеречная женщина, женщина-суккуб.

– Ох… – пробормотал Спирин и попытался встать.

Рашида царственным жестом велела ему не дергаться и даже собственноручно подлила вина в бокал.

– Продолжайте, дон Мануэль, – промурлыкала она. – Вы так лихо разделываете этого фанфарона, мне нравится,

– Мне тоже, – сказал Торрент. – Вы, верно, не знаете, – продолжал он, обращаясь исключительно к Рашиде, – но этот толстый латино дерзит лишь в тех случаях, когда ему есть что поведать. Такое случается крайне редко, поэтому он производит впечатление незлобивого стареющего селадона.

– Я не толстый! – горячо возразил Спирин. – И не стареющий! Я мужчина в самом соку. С остальным, пожалуй, могу согласиться.

– Это Карлссон был в самом соку, – сказал Торрент безжалостно. – А у вас, Ману, даже нет завалящего пропеллера…

– В заднице, – уточнила Рашида.

– …и вы более сходны с продуктом холодного копчения. Даже не горячего, заметьте.

– Как это мясо? – уточнил Спирин, поддевая вилкой ломоть хамона и отправляя в рот.

– Много хуже, – сказал Торрент. – Я не вижу на столе ничего сравнимого с вашими увядшими статями.

– Соберитесь, дон Мануэль, – сказала Рашида, веселясь. – Дичь только что отобрала у вас режущие предметы.

– Дуэль! – вскричал Спирин и вновь попытался встать. – Encontro! За вами, Уго,