Элини - Виктор Краев

– Тиборрн, ты о чем?

– А? Да так… Ронан, а он Князь?

– Кто? Федор? Нет. Но, надеюсь, станет. А что?

– Да так…

Я так и не понял суть их разговора, да и не до того мне было. Мне хотелось тискать этих малышей, но в другом конце помещения стояло еще 22 криокапсулы.

– Надо продолжать. Там еще много детей, их надо освободить.

– Подожди, – остановил меня Ронан. – что мы будем делать с сотней детей?

– Не знаю, Тиборрну надо вызывать подмогу. Сами мы точно не справимся.

– А как же ваша тайна? – спросил все еще не до конца пришедший в себя Тиборрн.

– Тайна – это возвращение Ронана и модернизация корабля. У тебя же есть те, кому ты сможешь доверять?

– Почти любой, кто узнает, что ты привез детей золотых Урсов, будет твоим другом и помощником до конца твоих дней. Ты не представляешь, что они значат для моего народа. Их появление было предсказано в книге предназначений, наш народ ждал этого момента тысячи над. Теперь на Герраи будет настоящий праздник. Но… на лице Тиборрна встала дыбом шерсть, – как в любом народе – среди нас есть фанатики, и они будут не рады их появлению. Жаль, что мне придется лететь в Сиберию.

– В принципе, тот вопрос, по которому тебя вызвали – уже не актуален, если тебе надо быть со своим народом – будь с ними.

– Спасибо, Ронан. – Тиборрн смотрел на Ронана, и я впервые увидел, как плачут медведи. Это были слезы радости и счастья.

– Так, это все хорошо. Тиборрн, ты вызываешь подмогу?

– Даки. На дорогу с орбитальной станции потребуется полтора саа, на Герраи пока сообщать не буду. Дорога туда будет безопаснее, если там не будут знать о золотых детях. Есть еще кое-что. Как бы понять, кого они отвергнут?

В этот момент к нам в отсек зашла Сирена, и от малышей прокатилась тревога. Они даже не двинулись, просто изменились в эмоциональном плане.

– Не бойтесь ее, это Сирена, моя помощница, она хорошая. Она не даст вас в обиду.

Эмоциональное чувство малышей тут же сменилось на спокойствие.

– Ты чувствуешь их? – с изумленным видом спросил Тиборрн.

– Не знаю, как, но – да. Я чувствую изменение их настроения,… хотя, скорее, это эмоции. Сначала был страх, потом радость, потом спокойствие. Когда зашла Сирена, они насторожились, но теперь успокоились.

– Это невероятно. Федор, ты эмпат? Хотя – да, иначе ты не смог бы их чувствовать. У тебя будет очень важная миссия. Все, кто будет прибывать сюда, будут проходить мимо тебя, и если ты почувствуешь, что дети отвергают кого-то, то сразу подай знак.

– Подожди, подожди. Ты не уверен в тех, кто летит сюда?

Тиборрн собрался, словно камень.

– В любой другой ситуации я бы сказал, что верю им безоговорочно. Но не сейчас. Они – он посмотрел на малышей, облепивших меня, – самое дорогое, что есть у всего моего народа. Они обладают способностью чувствовать ренегатов – тех, кто желает зла. Если они кого-то отвергнут, то его надо обезвредить. Не надо убивать, но обезвредить необходимо сразу.

Слова Тиборрна стали сухими, он не просил, он отдавал распоряжения. И возражать ему не хотелось, а пушистые дети, несмотря на то, как изменился Тиборрн, все так же излучали спокойствие.

– Тиборрн, есть проблема. Я чувствую их, только когда они прикасаются ко мне. Если нет контакта, то чувства очень размыты.

– Понял, главное, чтобы они приняли мою охрану. Если среди моей гвардии не будет ренегатов, то дальше будет легче. Ронан, Вам лучше уйти, что бы Вас никто не видел.

– Ну уж нет. Детей я не брошу, а личность мою скроет скафандр.

С этими словами Ронан активировал защитный экран шлема, и понять, кто стоит в скафе, стало невозможно. Тиборрн стал между входом в отсек и мной с малышами, тут же к нему присоединились Лана с Сиреной и Ронан. В руках Ланы и Сирены появились станеры. Откуда они их взяли – я не понял. Скорее всего, у Ланы где-то тут есть тайник, но, когда, и зачем она его оборудовала?

– Первая группа – зайдите. – Сказал Тиборрн.

Гермо-дверь раскрылась, и к нам вошла боевая группа. Они вошли боевым шагом, но стоило им увидеть меня с детьми, как вся слаженность пропала. Боевая звезда превратилась в застывшую медузу, кажется, сейчас их можно брать голыми руками. Все дети внимательно рассмотрели вошедших, у одного малыша, кажется, даже приподнялось настроение.

– Федор, что скажешь?

– Твои ребята нравятся малышам.

Тиборрн громко выдохнул и рыкнул:

– Лейтенант, возьмите себя в руки.

– Н-н-н-но коман-н-н-дир, Вы… Вы… это же золотые дети… – только и смог выдавить из себя глава группы.

– Именно, и они Вас признали, теперь Ваша задача – их безопасность.

До лейтенанта, кажется, дошел смысл сказанного. Он собрался, а вслед за ним в себя пришли и остальные. Они заняли позиции рядом с Тиборрном, но так, чтобы не мешать рассмотреть нам входящих, и входящим увидеть меня с детьми. Действие повторилось еще четыре раза, и всех гвардейцев Тиборрна дети приняли. Менялась реакция ошарашенных гвардейцев. Менялось время, необходимое на осознание увиденного, но все прошло хорошо. Лана, Сирена, Ронан и Тиборрн начали пробуждение остальных детей, и к моменту, когда на верфь прибыл первый челнок с вызванными со станции, наш детсад уже занимал почти все пространство отсека. Почти во всех других стазисных капсулах было по пять детей, только в двух было шестеро. А в одной капсуле детей не оказалось. Там были эмбриональные боксы. Двенадцать эмбриональных боксов, и каждый, по словам Ланы, содержал не менее сотни эмбрионов. Боксы тут же поместили в защитный кокон, чтобы чуть позже снова погрузить в стазис. Между стазисным состоянием должно пройти не менее суток, но лучше трое. Тиборрн беспрекословно исполнял все рекомендации Ланы, и мы уже думали, что все, кто прилетел со станции, будут приняты детьми, как вдруг настроение детей стало меняться. В помещение к нам зашла последняя группа из шести Урсов. Я попытался понять, на кого так реагируют дети, но поведение одного коренастого Урса тут же его выдало. Его глаза стали наливаться кровью, он наклонился, вроде бы как от ошеломления, на самом деле переходя в боевую стойку, и в этот момент был обезврежен Сиреной. Даже гвардейцы Тиборрна только начали поднимать свои станеры, как все уже было решено. Стоило убрать обезвреженного из помещения, как эмоции детей стали возвращаться к спокойствию и счастью. Сто двенадцать