Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов

– А вы уверены, что тот молодой Курносов, которого вы так старательно хотите убедить, не слишком упрям и самонадеян? Я ведь себя помню – амбициозный и категоричный. Боюсь, придётся изрядно повоевать с самим собой, чтобы убедить в собственной правоте.

Виталий впервые за вечер тихо усмехнулся, оценив иронию и сохранившееся чувство юмора своего спутника:

– Уверен, Пётр Иванович. Именно ваше упорство станет главным преимуществом. Никто лучше вас не переубедит такого человека, как вы сами. Получится идеальное противостояние двух упрямых умов с единственной целью – докопаться до истины.

Курносов сдержанно и грустно улыбнулся, слегка покачав головой:

– Да, Виталий Дмитриевич, никогда не думал, что придётся доказывать самому себе, что истина не там, где привык её видеть. Жизнь хитрая штука – всегда найдёт способ заставить усомниться в самом себе.

Когда машина подъехала к зданию триста второго отдела, оба замолчали, погрузившись в мысли о предстоящем. Пройдя строгий контроль, они поднялись на четвёртый этаж, где располагалась главная лаборатория. У входа их уже ждала Варвара, строгая и решительная, с привычной сдержанной улыбкой.

– Позвольте представить, – сказал Виталий, слегка обернувшись к спутнику. – Это Варвара Олеговна Смолина, руководитель триста второго отдела. Без неё эта операция была бы невозможна.

Варвара шагнула вперёд и протянула руку Курносову, уважительно сказав:

– Пётр Иванович, от имени всего подразделения благодарю вас. Мы прекрасно понимаем, какое непростое решение вам пришлось принять.

Старик пожал её руку и тихо произнёс с лёгкой иронией:

– Не стоит благодарности, Варвара Олеговна. Я не мог отказать себе в возможности наконец выяснить истину, особенно если от неё зависит больше, чем просто моя личная правота.

В лаборатории вновь повисла наполненная ожиданием тишина, подчеркнувшая всю важность происходящего.

У входа Курносов на мгновение остановился, внимательно осматривая помещение, где ему предстояло столкнуться с невероятным. Его взгляд скользнул по мониторам и датчикам и вновь остановился на Виталии, ставшем для него единственной опорой в этом абсурдном мире.

– Пётр Иванович, прошу сюда, – мягко сказал молодой лаборант, указывая на кресло, окружённое проводами. Его голос звучал успокаивающе и уверенно. – Просто садитесь и расслабьтесь. Дальше сделаем мы.

Курносов осторожно осмотрел кресло и, театрально вздохнув, сел, напряжённо подавшись вперёд.

– Не переживайте, – быстро сказал Виталий, заметив его напряжение. – Эти люди знают своё дело. Они десятки раз проводили подобные процедуры. Просто доверьтесь им. Чем спокойнее будете, тем безопаснее пройдёт соединение.

Курносов нахмурился и слегка усмехнулся, поправляя очки:

– Знаете, Виталий Дмитриевич, обычно я доверял людям в белых халатах, но только когда они приносили улики, которые можно потрогать. А сейчас я сижу тут, словно герой дешёвой фантастики, и мне предлагают поверить, что моё сознание может отправиться в прошлое.

Виталий мягко улыбнулся и присел на корточки рядом с креслом, сравниваясь с Курносовым:

– Понимаю вас, Пётр Иванович. Но поверьте, здесь никто не относится к происходящему легко. Мы понимаем всю серьёзность. Ваши сомнения оправданы, но это тот самый случай, когда факты говорят громче опасений. Вы – последняя надежда изменить то, что казалось неизменным.

Курносов внимательно слушал, словно пытаясь отыскать в лице Виталия хотя бы намёк на фальшь, но, увидев лишь твёрдую уверенность, наконец расслабил плечи и кивнул.

Старший инженер лаборатории подошёл к Курносову и начал спокойно объяснять:

– Сейчас мы подключим вас к системе, которая свяжет вас с вашим сознанием сорокашестилетней давности. Это не физическое путешествие во времени, а своего рода ментальная синхронизация. Ваше сознание останется здесь, но будет взаимодействовать с вашим прошлым «я». Вы осознаете себя в настоящем, но ясно почувствуете контакт с собой в прошлом.

Курносов нахмурился и задумчиво спросил:

– И всё же, насколько это безопасно для моего молодого сознания? Что, если оно получит травму? Если вместо помощи мы добьёмся противоположного эффекта?

Виталий замялся, но Варвара, внимательно слушавшая неподалёку, шагнула вперёд и твёрдо ответила:

– Пётр Иванович, мы тщательно изучили вашу личность и психику. Наши эксперты уверены, что вы и в прошлом, и сейчас достаточно устойчивы к подобным воздействиям. В худшем случае это воспримется как необычный, яркий сон. Мы свели риски к минимуму. Вы – единственный, кто сможет донести информацию убедительно, ведь вы знаете себя лучше других.

Старик серьёзно посмотрел на Варвару, но в глазах мелькнула ирония:

– Что ж, если вы настолько верите в мои психические возможности, кто я такой, чтобы спорить с профессионалами? Тем более что, как вы сказали, лучше меня самого никто не знает.

Варвара слегка улыбнулась, оценив юмор, и кивнула инженеру начинать процедуру.

Учёные стали двигаться быстрее, напряжение ощутимо усилилось. Тихое потрескивание аппаратуры и гул заполнили пространство. Экраны озарились графиками и цепочками данных, похожими на шифры неизвестного языка.

– Всё готово, – отчётливо сказал старший инженер, поправляя очки и бросая быстрый взгляд на Курносова. – Сейчас вы почувствуете лёгкую вибрацию и тепло в области висков. Это нормально. Постарайтесь не напрягаться и сосредоточиться на воспоминаниях того времени.

Курносов медленно закрыл глаза и, глубоко вздохнув, вновь открыл их, спокойно глядя перед собой.

– Хорошо, – произнёс он тихо, но отчётливо. – Начинайте.

Виталий отступил на шаг, остановившись рядом с Варварой, и напряжённо замер.

– Запускайте процесс, – ровно распорядилась Смолина.

Старший инженер нажал кнопку, и установка отозвалась лёгким дрожанием, постепенно усилившимся до монотонного гула. Курносов вздрогнул, почувствовав тепло и лёгкое покалывание в висках, но вскоре успокоился, доверившись команде.

Экраны мониторов заполнились бегущими строками данных, отражая процесс синхронизации сознаний через время. В лаборатории воцарилась напряжённая тишина, учёные внимательно следили за показаниями приборов, готовые отреагировать на малейшие изменения.

Виталий незаметно сжал кулаки, Варвара внимательно следила за лицом Курносова. Старик сидел неподвижно, словно уже пересёк невидимую границу между реальностью и неведомым прошлым.

Связь устанавливалась с трудом. Сознание старика Курносова металось в лабиринте воспоминаний, натыкаясь на острые, болезненные, почти физически ощутимые обрывки минувшего. Он словно листал страницы собственной жизни, заново переживая эпизоды, давно забытые и потерявшие смысл.

И вот внезапно перед ним возникла ночь сорокашестилетней давности – яркая, отчётливая, невыносимо реальная. Старший Курносов попытался сосредоточиться, вырваться из хаотичного потока и найти самого себя – молодого и решительного, каким он был тогда и каким сейчас ему так нужен.

Вдруг внутри что-то щёлкнуло. Перед ним отчётливо проступила комната, погружённая в полумрак, с тусклым отблеском уличного фонаря на старых обоях. В воздухе висел резкий запах дешёвых сигарет и остывшего чая, оставленного в недопитом стакане. На кровати, неспокойно ворочаясь во сне, лежал он сам – молодой Пётр Курносов, крепкий и суровый, ещё не тронутый сединой, уверенный в собственной правоте.

Старший Курносов