Шиноби. Книги I - XX - Роман Романович

— Мой тебе совет, унеси её подальше от крепости и сожги. Чтобы не было как в этих твоих книжках. Ну, когда злодей всех обманывает.

— А если там что-то полезное? Это дополнительная возможность, решение продовольственного вопроса, рабочие места.

— Угу, а потом окажется, что пшеница, которая вырастет, жутко ядовитая и, вообще, превращается в монстра, — хихикнула Мария.

А Такен понял, что серьезно та сегодня точно говорить не будет.

* * *

Ещё до вечера Гатс покинул крепость. Как я потом узнал — отправился с женами на север. Такен поручил ему родной город. Мария на следующий день как ни в чем не бывало продолжала заниматься с молодежью. Меня она подчеркнуто игнорировала. Тиму с женой и ребенком выдали отдельную комнату. Остальных девушек тоже разместили, но отдельно. Меня же поставили инструктором, и весь день я занимался с учениками.

Так пару дней и провёл. У меня сложилось впечатление, что Такен банально не нашёл времени, чтобы разобраться, куда нашу компашку пристроить.

Но у меня был Гэцу, который совсем уж скучать не дал. До этого мы с ним занимались прикладными задачами. Такими как освоение духовного покрова. Никакого систематического подхода не было. Как и составления общих планов, чтобы понимать, куда двигаться.

Этот пробел Гэцу и решил восполнить. В перерыве от общих тренировок. На которые он пришёл посмотреть и, когда занятия кончились, на обратном пути в крепость пристроился ко мне. В облике человека.

— Ты же понимаешь, что в полной мере Люция не превзошёл, — начал он свой заход издалека.

— Я бы с тобой поспорил, но не буду.

— И правильна, ха! Не забывай, кто из нас мудрый дух!

— Да-да, великий и мудрый, — постарался я передать весь скепсис и иронию. — Не буду говорить, что ты бесполезен. В некоторых вещах очень даже полезен. Но хотелось бы увидеть в полной мере, почему духи — такие прекрасные учителя.

— Если ты проявишь терпение, то всё увидишь, человек! — сказал он величественно.

«Угу», — подумал я.

— Давай разберем твой бой с троицей, — предложил Гэцу. — Очевидно, что Люций сдерживался.

— Ты в этом уверен? Сам ведь говорил, что его ярость — выраженное стремление убить.

— Хочешь сказать, что он дрался в полную силу?

Я вспомнил, как он на пару с Марией против того гигантского демона сражался, и понял, что нет. Не в полную. Ну да я к такому же выводу ещё сразу после боя пришёл.

— Давай примем за аксиому, что бой насмерть прошёл бы совсем иначе, — сказал Гэцу. — Понятно, что ты бы тоже дрался по-другому, быть может, ничего бы в результате не изменилось. Но одно ясно точно. Ты пока недостаточно силен, что в честном поединке победить Люция уверенно. Глаз защитника повышает эти шансы, но об уверенной победе речи всё равно не идет. Тогда я блокировал его оружие и его самого. Поэтому ты смог отрубить ему руку, так что этот эпизод не в счёт.

— Думаю, дискутировать, насколько силен Люций, не имеет смысла, — ответил я. — Твой посыл понял. В бою часто решает случайность и подготовка. Если Люций нападет первым, внезапно, мне хана.

— Именно. Я рад, что ты это признал, ха!

Ощущение было такое, будто «взрослый» волк мысленно погладил «маленького» меня.

— Адам сильнее Люция?

— Конечно, — уверенно заявил волк. — Насчёт Марии сложно сказать. Она куда сложнее.

— Сложнее?

— У неё на руках куда больше карт, которые она может комбинировать. Я очень удивился, что она так быстро выбралась из мира мертвых духов.

— Мертвых?

Мне давно уже надоело постоянно задавать уточняющие вопросы, но Гэцу то и дело говорил что-то новенькое, вот и приходилось уточнять.

— Там нет нормальных духов.

— А кто такие духи? В прошлый раз ты так и не сказал. Говорил, что дух защищает душу, но про духов не упомянул.

— Духи — это отражение божественной искры и идей.

— Идей?

Тьфу, блин. Сколько я ещё не знаю.

— Для упрощения представь, что сначала был хаос, потом зародились идеи, на основе которых появились первые неразумные духи, а потом это всё варилось в едином котле сотни тысяч лет, пока не появились духи разумные. На самом деле градация куда сложнее… — в голосе Гэцу послышалась задумчивость. — Как же сложно с тобой, — неожиданно возмутился он. — В моем мире даже малые дети знают больше.

— Что ты хочешь от чужака, — пожал я плечами. — Так что там с градацией?

— Как и сказал, сначала был хаос. В нем родились идеи. Так хаос стал упорядочиваться, получилось то, что в вашем языке называют вселенной. Миры множились, упорядоченное пространство усложнялось.

Гэцу говорил это так важно, но при этом так нудно, что я чуть не зевнул.

— У меня сейчас голова кругом пойдет.

— Это потому, что ты тупой, — огрызнулся Гэцу. — Слушай и запоминай!

— Слушаю и запоминаю, — покладисто согласился я.

— В общем, — перестал он нудить и сказал нормально. — Миры отличаются. Не буду утверждать, уникален мой мир или нет. Возможно, где-то есть такие же населенные земли духов. Что касается градации, если не усложнять, то начинается всё с идеи. Которая превращается в дикого, неразумного духа. Это как ваши дикие звери. Они подчиняются инстинктам. Заключить союз с таким несложно. Его надо победить, и всё. Прожив какое-то время с человеком, дух становится одомашненным.

— Так же, как одомашненные животные? — уточнил я.

— Почти. Только духи не скот. Они союзники. Но в целом да. Это что-то типа верной собаки. Она понимает хозяина, слушается его, помогает. Если человек живет интересной жизнью и что-то из себя представляет, дух прогрессирует быстрее. Бывает, что один год жизни с человеком даёт прогресса больше, чем сто лет в мире духов.

— Ого, — удивился я. — Значит, люди вам тоже полезны.

— Это выгодный обеим сторонам симбиоз, — с серьезным видом подтвердил Гэцу. — Дальше дух постепенно становится разумным, но не всё так однозначно. Человеческие дети с малых лет тоже разумны. Как и взрослый человек. Но между ними есть различие, согласись. Постепенно дух эволюционирует, копит знания, оттачивает мастерство и понимание мира.

— В общем, обычный путь развития, как у людей?

— В целом, да. С тем отличием, что мы не люди и иначе воспринимаем мир. Что-то нам даётся легче. Что-то почти не даётся.

— А какие идеи ты олицетворяешь?

— В твоем языке есть такие слова, как фрактал и многомерность.

— А если попроще? — поморщился я.

— Идеи бывают простые, а бывают сложные, со множеством слов. Я дух, олицетворяющий охоту и стаю, мастерство и одиночество, совершенство и гармонию с миром.

— Ты пропустил вредный характер, блядство и алкоголизм.

— Это уже не относятся к идеям, —