Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

будто именно она их туда заранее заложила. Но если ты ко мне привык, здесь будет не так сложно приспособиться, — захихикала я, вперёд Инга входя в пищеблок. Там обнаружился только пилот, художественно размазывающий по тарелке какую-то неопределимого вида субстанцию.

— Привет, — поздоровалась я. Потом на всякий случай ухватила своего спутника за руку; а то мало ли, что он сейчас вспомнит. Судя по недовольной гримасе, вспомнил он всё, но сдержался.

— Доброе утро, — искренне улыбнулся нам бритый гений.

— Слушай, Макс, можно одну небольшую просьбу? — начала я, настороженно косясь на дорийца. — Ты можешь пообещать за нами не наблюдать?

— Почему? — совершенно искренне удивился он.

— Инг очень этого не любит, и сердится; и мне тоже неприятно, что кто-то на меня в подобные моменты смотрит.

— Но почему?! — продолжил недоумевать доморощенный гений. — Я же не мешаю.

— Мы стесняемся, — вздохнула я, понимая, что вряд ли у меня получится его убедить.

— Но чего? — окончательно растерялся Макс, вытаращив на меня и без того огромные голубые глаза. — Вы очень красиво смотритесь вместе, зачем этого стесняться? Красивее, чем Хель с Олей; гармоничней.

Я обернулась к подошедшему Ингу, сложив брови домиком. Мол, ты видишь эту святую простоту, вот как с ним разговаривать? Дориец хмурился, но не зло, а скорее раздосадованно. Кажется, понял, что бить это существо — последнее дело.

— Тебе нравится наблюдать, как люди занимаются любовью, потому что ты считаешь это красивым? — мрачно уточнил Инг. Макс радостно закивал.

— Конечно. А зачем ещё это делать? Люди в такие моменты очень искренние. Ещё когда спят и когда умирают. Но смерть смотреть не так интересно, потому что она быстро заканчивается, и сравнивать поведение потом не с чем: человек же умер, он больше уже себя никак не ведёт.

— Кхм, — глубокомысленно выдал растерянный дориец. И замолчал, уткнувшись в тарелку. Я хорошо его понимала; к таким откровениям нужно привыкнуть.

— Ой, какая красота, ты был прав! — раздался с порога радостный возглас. Мы обернулись, чтобы увидеть стоящую на пороге Дарлу, сияющую как голубой гигант. — Такие пушистые, как котята!

— Где котята? — машинально уточнила я.

— Вы котята! — радостно сообщила она. — Я не думаю, что это хорошая идея, — отмахнулась механик от кого-то. — Как здорово, что всё сложилось. Мы за вас очень рады. Вы, главное, надолго не расставайтесь, а то так и умереть случайно можно, — погрозила она нам и начала организовывать себе завтрак.

Я перевела насмешливый взгляд на Инга, интересуясь его реакцией, и замерла в растерянности. Дориец смотрел на женщину с шоком, ужасом и благоговейным восхищением.

— Дарла, — наконец, выдохнул он. — Ты землянка?

— Да, — пожала та плечами.

— А… они? — медленно уточнил он, продолжая на неё таращиться. Мы с Максом озадаченно переглянулись, и наш шизофреник выразительно покрутил пальцем у виска. М-да, и ведь не поспоришь.

— Они же духи, у них прописки нет, — рассмеялась она.

— Они не духи, — качнул головой дориец. — Они — те, кто был прежде.

— Вопрос терминологии, — легкомысленно отмахнулась женщина. — Я бы скорее предположила, что они — те, кто был всегда.

— Клянусь Честью, это… невероятно, — зачарованно проговорил Инг. — Я слышал о таком, но никогда не думал, что доведётся увидеть.

— Арай, ты меня пугаешь, — озадаченно пробормотала я, вцепляясь в его плечо. — Ты тоже голоса в голове начал слышать?

— Это не голоса в голове, — качнул головой мужчина. — Это… странники. Я не знаю, как их назвать; наверное, иной формой жизни. Сознание, не имеющее никакого тела. Я слышал о таких, но никогда не слышал о людях, с которыми они могут разговаривать. Удивительно!

Кхм. Может, это я слышу голоса в голове и наблюдаю комплексные галлюцинации?

Хотя, конечно, в иную форму жизни всё-таки проще поверить, чем в духов. В конце концов, почему не может существовать разумный сгусток энергии, если, скажем, существуют разумные жидкости? Есть такие на одной планетке на границе обжитых секторов, у нас с ними даже вполне налажены дипломатические связи. Они, строго говоря, не совсем жидкие, скорее гелеобразные, похожие на подтаявший холодец. Но совершенно однородные, да. Они считают нас довольно близкими себе, хотя и не понимают, зачем мы так цепляемся за одну-единственную неудобную форму тела, поддерживая её с помощью каких-то странных искусственных приспособлений, за которые они принимают наш скелет.

В общем-то, после таких судьбоносных открытий жизнь наша потекла довольно спокойно. Разве что для душевного спокойствия Инга мы всё-таки перебрались в мою каюту с замазанной камерой. И я не стала высказывать ему свои предположения, что, скорее всего, какая-то следящая техника здесь уже вполне могла появиться за прошедшее время.

Прибытия на станцию, снабжённую галанетом, я ждала с огромным нетерпением. Прижатый к стенке (фигурально выражаясь; физически к стенке обычно прижимали меня) дориец сознался, что ему действительно помог с гражданством, дипломом и службой именно мой отец, но почему-то упорно молчал, не желая рассказывать, чья это вообще была идея, причём молчал несколько смущённо и виновато. Поскольку подозревать его в недостойном было просто невозможно, я, дабы не травмировать чувствительную душу Инга, решила основное попытаться вытрясти из отца. В конце концов, если там не было военной тайны, на прямые вопросы он мне ответит. А, судя по смущению скромного дорийца, поучаствовал папочка по полной, чего мой дикарь просто не ожидал, и теперь чувствовал себя ему обязанным.

В итоге, когда мы вышли из очередного прыжка, я вместе с Ингом заперлась в каюте (будет им очная ставка), предупредив всех, чтобы нас не беспокоили.

— Привет, па, — очень ехидно начала я.

— А, кроха, — невозмутимо улыбнулся он в ответ. — Ну, как тебе мой сюрприз? — с ироничной усмешкой уточнил он.

— Значит, отпираться не будешь? — я подозрительно сощурилась.

— Как будто мне больше заняться нечем, — отмахнулся отец.

— А как же «я не вмешиваюсь в жизнь детей, дети сами должны решать»? — ещё ехидней передразнила я.

— Ну, тут обстоятельства были особые, — безмятежно ответил великий интриган. — Когда тебя через неделю после начала службы единственной дочери вызывает её сослуживица и начинает разговор со слов «если вам дороги жизнь и психическое здоровье собственной дочери…», любой встревожится. Особенно после того, как один раз тебя уже похищали, — ухмылка отца стала насмешливой.

— Ты хочешь сказать, что поверил этим сказкам про привороты, рассказанным женщиной, слышащей голоса в голове?! — ужаснулась я. — Папа, ты давно у психиатра был на обследовании?

— В отличие от некоторых, я его каждый год прохожу, — хмыкнул он.

— И как, успешно? — язвительно уточнила я. — Или тебе по блату отметку ставят?

— Ехидна, — с явной гордостью похвалил он. — Я бы вопросил риторически, и в кого ты такая, но тут